Год, какого еще не бывало

        — Сейчас, по-моему, нам лучше всего бы поесть мороженого у Флориана Фортескью, — отозвался Ремус. — И я так говорю вовсе не потому, что считаю тебя ребенком. Тебе просто нужно вырваться из этого ужасного дома. Теперь мне ясно, почему Сириус настолько его ненавидел.

        — Я его тоже ненавижу, — пробормотал Гарри. — Мне здесь тошно. Иногда мне вообще хочется от него отказаться, хоть он и нужен Ордену. Интересно, я могу от него избавиться? Да и считается ли он моим официально — ведь смерть Сириуса вызывает... кучу вопросов. Интересно, об этом где-нибудь упоминалось? Ну, в документах?

        — Пошли запрос в Министерство магии или Альбуса спроси. Он должен знать.

        — Он опять делает вид, что меня не существует, — заметил Гарри. — Знаешь, раньше, когда я попадал в больничное крыло, он находил время, чтобы меня навестить. И мы разговаривали. Но когда я был в Сент-Мунго, он даже записки не прислал, и с тех пор от него ни слуху ни духу.

        — Северус держит его в курсе, Гарри.

        — И ты тоже, зуб даю.

        Ремус смущенно отвел глаза:

        — Это необходимо.

        — Да понимаю я, — неохотно признал Гарри. — Но он бы не помер, если бы сам спросил, как у меня дела. А насчет мороженого... Хорошо бы, но мне лучше не выходить из дома.

        — Конечно лучше, — согласился Ремус. — Я же не всерьез предложил. А вот что бы нам еще попробовать, чтобы вернуть твою магию... я просто не знаю, Гарри.

        — И я тоже, — вздохнул Гарри. — Слушай, давай устроим перерыв. Ты почитай свою книжку про волков или еще что-нибудь, а я попробую разобраться в талмудах, которые прислала Гермиона. Она утверждает, что это конспекты наших занятий.

        — Никогда бы не подумал, что ты сочтешь учебу отдыхом, — заметил Ремус.

        — Конечно это отдых — особенно после того, как часами пытаешься наложить какое-нибудь заклятье, а ничего не выходит. И послушай, Ремус — ты не мог бы не вести себя так, словно я рассыплюсь на кусочки от любого твоего заклинания? Я же не стеклянный! И меня уже тошнит руками посуду мыть. Так что, может, наложишь Scourgify на эту сковородку, а заодно и Lavare на все остальное? Не против?

        Ремус недовольно поморщился, но все же несколько раз взмахнул палочкой, приводя кухню в порядок.

        Гарри поблагодарил его и поднялся к себе, чтобы просмотреть хоть часть присланных конспектов.

* * *

        Снейп пришел ближе к вечеру. Гарри, впрочем, об этом не знал — задремал за чтением и проснулся от того, что его потрясли за плечо.

        — Ну чего? — пробормотал он, переворачиваясь на спину и ожидая увидеть приветливую улыбку Ремуса. Но, открыв глаза, увидел другие черты — те, что привык считать резкими и отталкивающими. Привлекательнее Снейп, конечно, не стал, но угрозы в его лице Гарри не видел — во всяком случае, теперь.

        И все же он не мог не думать об ужасах, в которых этот человек должен был принимать участие накануне вечером. Одна лишь мысль о таких вещах вызывала тошноту, но он просто должен был знать подробности. Гарри отвел взгляд — смотреть Снейпу в лицо было выше его сил — и спросил:

        — Э-э... у вас все нормально?

        — Что тебе снилось? — ответил Снейп вопросом на вопрос. — Ты кричал как одержимый.

        Гарри потер виски, пытаясь припомнить. Обычно пересказать вещий сон — так он их называл — не составляло никакого труда, но, опять-таки, раньше его никто не будил в середине сна.

        — Не помню, — признался он наконец. — Но шрам не болит, а значит, это не имеет никакого значения.

        — Мы с Люпином обсудили ваши сны, мистер Поттер, и пришли к заключению, что они могут иметь очень большое значение, — парировал Снейп, подбирая полы мантии и усаживаясь на край разворошенной постели. — Нужно только установить, какое именно значение они имеют. Так что постарайтесь сосредоточиться.

        Гарри постарался, но без всякого успеха.

        — Знаете, если вы мне скажете, что именно я кричал, то, может, и вспомню.

        Зельевар встревоженно взглянул на него.

        — Я не могу передать ваши слова или даже просто повторить их — потому что не знаю змееяза.

        — Я кричал на змееязе? — Гарри ошарашенно вытаращился на Снейпа. — Да как такое может быть? То есть, когда говорят на змееязе — шипят, а громко шипеть — это как-то...

        И осекся: на лице Снейпа появилось то самое выражение, с которым тот обычно выслушивал не просто околесицу, а околесицу исключительную.

        — Ну, извините, короче, — закончил Гарри. — Не получается вспомнить.

        — О чем вы думали перед тем, как уснуть? — допытывался Снейп, впиваясь в него глазами.

        — Ну... в основном о чарах. Читал Гермионины конспекты.

        Зельевар поморщился. Непонятно почему: то ли досадовал, что Гарри взялся за ненужные сейчас домашние задания, то ли решил лишний раз подчеркнуть свое отношение к Гермионе.

        — А до того, мистер Поттер?

        — А почему вдруг «мистер Поттер»? — огрызнулся Гарри. Неприятно, конечно, что к нему обращаются по фамилии, но куда больше его расстраивало то, о чем он на самом деле думал, пока Снейпа не было. — Вы ни разу не назвали меня по имени с тех пор, как вернулись!