《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Иоанна не радовали ни застолья, ни музыка да игры скоморохов, ни жестокие забавы его опричников на площади. Когда накануне царь потребовал на ночь явиться к нему, царица уж ожидала, что нынче придётся исполнять супружеский долг, вновь супротив воли своей.

Какого же было её удивление, а быть может, и иное, много более мерзкое чувство, когда царь велел ей просто лечь подле него. Мария была покорна, но посреди ночи проснулась от крика супруга.

Сам Иоанн не пробудился, но был охвачен лихорадочным пламенем. Мария никогда не ведала, как унять этого огня, как унять тех бесов, что снедали душу и разум её супруга.

Царица же покидала мужа, когда его охватывало полночное безумие, и кралась, точно позорная преступница в ночи, украдкою. Уж в своей опочивальне, Мария переводила дух и пыталась отойти ко сну, что удавалось сделать лишь на заре.

Мало что приятного сулила ей встреча с государём, но всяко не явиться по первому же зову – что прямая измена.

Мария сжала кулак, и, собравшись с духом, постучалась в царские покои. Иоанн сам отворил дверь. Он был облачён в простецкую белую рубаху. Он встретил супругу, будучи босым, и коротким жестом повелел войти.

- Отчего же неспокойно нынче тебе, душа моя? – молвила царица, занимая место, указанное Иоанном.

Царь глубоко вздохнул, поглаживая рукой свою бороду, и, не молвив ни слова, отошёл к окну, упершись в него руками.

Мария не знала, куда деть глаза, да вдруг на столе углядела она пару серебряных серёг в виде изогнутых рыб. Глаза их сияли сапфирами в удивительной огранке. И царицы затрепетало сердце, и она подняла взгляд на супруга.

- Они твои. – молвил Иоанн, не оборачиваясь.

- Боже мой, царе… - в растерянности, голос Марии дрожал. – Я не заслужила вашей милости…

- Милость невозможно заслужить. – ответил Иоанн, обернувшись на супругу. – Но в самом деле, в тебе есть большая заслуга, о коей ты не ведаешь.

Мария продолжала улыбаться, но тот тон, который избрал царь заставлял кровь стынуть в жилах. Царица сглотнула, но сохраняла милое выражение лица.

- Ты, - молвил Иоанн, указывая на супругу, - была милосердно мне послана Господом в супруги. И я сегодня утром уже возносил хвалу милосердному Спасителю за это.

Говоря эти слова, владыка медленно прохаживался по опочивальне. Мария лишь сейчас заметила, с какою силой она сжала свои кулаки – на ладонях остались глубокие следы от её ногтей. Она поджала губы и продолжила следить за степенным шагом супруга.

- У меня много врагов, и ты это знаешь. – меж тем, продолжил Иоанн, сложив руки за спиной. – И все они паскудные мрази, не чурающиеся марать руки в крови женщин и детей. Они убили мою мать, убили мою жену, убили моего сына. И я горько по ним горюю по сей день.

Иоанн замер, медленно поведя голову к Марии. Она уж не делала виду, и её испуг был заметен.

- Ежели кто из нынешних врагов моих вознамериться погубить меня, погубив жену мою, - молвив то Иоанн усмехнулся, - право, тот сослужит мне великую службу, притом сам того не ведая. Я благодарен Господу за то, безмерно благодарен.

Мария хмуро поглядела на царя. Он же улыбнулся, сохраняя ужасающе холодную пустоту во взгляде.

- Так что бери эти побрякушки. Вот цена тебе. – просто произнёс Иоанн. – И иди вон, с глаз моих.

Царица поднялась с кресла, отдала земной поклон, да покинула государя, оставив украшение на столе. Громко громыхнула дверь – и сама царица подивилась, сколько в ней за то поднялось.

Иоанн глубоко вздохнул, в пустоту перед собой. Бессилие сковало его, и владыка опустился в резное кресло.

Весь день государь не принял ни души.

…

- На, вот, подержи маленько. – молвил Алексей, передавая малолетнего сына своего в седло ратного друга.

Басман-отец потрепал мальчугана своего по голове, да отошёл от лошади, понося всё это чёртово болото.

- А куда тятя пошёл? – спросил Федя, поднимая голову на всадника.

- Ща воротится. – ответил воевода, придерживая мальчика в седле перед собой.

Федя поджал губы, оглядываясь вокруг себя. На пологом холме стелился плотный ковёр из мха, а внизу, ближе и мелкой речушки, шелестела высокая приболотная поросль.

Наверху белели стены монастыря, подле которых стояло много всадников. Федя болтал ногами, порой задевая лошадь достаточно, чтобы та приняла знак к ходу. Воеводе трижды приходилось натягивать поводья, прежде чем приучил лошадь не вестись на Федю, как бы тот ни старался.

Поняв, что боле лошадь не поддаётся, мальчик хмуро вздохнул, да принялся перебирать густую гриву прядь за прядью. До того мальчик увлёкся, что не сразу заслышал пронзительный крик, доносящийся с холма.

- Что там делается? – спросил Федя, подняв голову.

- От нынче и поглядим. – ответил воевода.

К воротам монастыря выволокли за бороду попа в чёрной рясе. Алексей шёл во главе, скручивая верёвку в руках. Ловко он перекинул петлю через монастырские ворота, да подзывал громко людей своих.

- Что тятя делает? – спрашивал Федя.

Сердце мальчика завороженно застыло, а по спине пробежал холодок.

- Подрастёшь – сам с тятькой будешь то делать. – молвил воевода, потрепав Федю по голове.