《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

К тому времени, как дверь отворилась, Вяземский уже был ни жив ни мёртв. Фёдор лежал на коленях крестьянки полубоком. Девица трясущимися от ужаса руками придерживала его волосы, покуда Фёдор выл зверем от страшного огня, что снедал его.

На пороге стоял царь с первою свитой своей.

Иоанн не слышал ничего, кроме приглушённого окрика Басмана-отца. Алексей метнулся к сыну. Взор царя помутнелся, он не видел ни единого предмета – всё пятна.

Но милосерднее забытья отступало. Малюта стоял по правую руку государя, всё выжидая приказаний царя, да вот не до Скуратого уж было владыке.

Царский взор едва-едва прошёлся мимо Фёдора, и этого страшного мгновения хватило, чтобы вновь поразить израненное сердце Иоанна. Этого страшного мгновения хватало и на то, чтобы владыка увидел, воочию увидел, поцелуй смерти застыл на устах юноши, выступив кровавой пеной.

Царь пошатнулся, но выстоял, и силу для того нашёл в гневливой пламенной ярости. Он злостно поглядел на Вяземского. Князь всё то время молил о прощении, пав ниц на колени перед Иоанном.

В жуткой ярости Иоанн замахнулся посохом и обрушил удар на Афанасия. Тот тотчас же поднялся с земли, сторонясь гнева царского, и хотел было закрыться рукой.

- Молю вас, царе! – пламенно простенал Вяземский, выставив руку пред собой.

Иоанн выхватил свой нож из-за пояса, да в неистовой ярости пробил ладонь опричника насквозь, прибив его к стене. Вяземский заорал во всё горло, и горячая кровь хлынула из раны.

- Вот чем отплатил мне! – прорычал царь, обернув оружие.

Вяземский до боли в горле закричал, силясь выбраться. Владыка берёг глаза от того, чтобы не видеть нынче Фёдора, но всё же неосторожно обернулся.

Яростная дрожь вновь окатила весь дух, всё тело Иоанна. С новой злостию он вцепился в нож свой, и, едва поддев на себя, вогнал по рукоять. Она впилась в ладонь Вяземского, и тот едва не терял сознания от боли.

Грозный злостно схватил Вяземского за волосы, круто развернул шею до хрусту принялся разбивать голову опричника о стену, покуда не выступила кровь.

Иоанн вынул нож из руки Вяземского, и горячая кровь хлынула с большей силою, замарав царское одеяние.

- Молись. – повелел царь.

Вяземский уж утратил рассудок. Он схватился за руку, пробитую насквозь, и тщетно силился остановить кровь. Тогда рынды, что провадили государя, опустили Афанасия на колени пред государём.

Безмолвно и в горячем бреду Вяземский бормотал что-то невнятное, уж утратив речь. Едва Иоанн хотел было замахнуться, как силы его подвели.

Он выронил нож, и едва остался на ногах. Малюта помог государю опуститься в кресло.

- Вяземского под стражу. – повелел Иоанн, опуская окровавленные руки в полном и изнурённом бессилии.

Иоанн глядел вперёд себя, чувствуя, как рассудок покидает его. Вокруг него звучали лишь мутные отголоски бытия, которое когда-то имело смысл. Всё померкло.

Единственно, отчего владыка едва-едва повёл головою, как чей-то голос – Иоанн уж не припомнит, кто ему об том доложил, - что Фёдора Алексеича снесли на верх.

- Он дышит? – осипшим шёпотом спросил царь.

- Да, царе. – послышался ответ.

Иоанн еле заметно кивнул, закрывая тяжёлые веки.

Примечание к части :з

(ну как?)

Подайте на хлеб, люди добрые: https://www.donationalerts.com/r/jack_gelb

Земной поклон!

Глава 3.15

Мощёная мостовая Волынского городка Ковеля встречала новую зарю уже в трудах. Рыбаки уже причаливали к берегу, да возгрузили на спины свои утренний улов. Многие мореходы сидели без дела, ожидая, как придёт их время отправляться.

Великое по красоте да по мощи своей судно швартовалось к берегу, и премного мужей силу прилагали свою немалую, чтобы встать к берегу.

Среди прочих мореходов был и Луговский с верным подручным своим Борисом. Михаил был без рубахи, и на его теле, опалённого солнцем до тёмных пятен, виднелись синеватые рисунки, вбитые прямо на коже. Помимо них, премного шрамов выступали на могучем торсе.

Борис же по одеянию мог сойти за священника. Неизменно приспешник Луговского наглухо застёгивал ворот рубахи до самого горлу, как бы ярко и беспощадно не палило бы солнце.

Сойдя на берег, оба мужчин огляделись, выискивая что по сторонам. Михаил усмехнулся, завидев вдалеке знакомого. Едва ли можно было не приметить самого Луговского – и мужчина на пристани приподнял руку, приветствуя беглых новгородцев.

Михаила верно встречал кто из знатных – то ясно говорила одежда, скроенная мастерами на службе при дворе Жигимона, накидка со знаками отличия вельмож да оружие, кованное не иначе, как латинами.

- А вот и мы, голубчик! – молвил Михаил, разводя руками.

Андрей Курбский коротко кивнул, приветствуя их.

Борис достал из-за шиворота конверт, да не спешил отдавать его Андрею.

- Безмерно рад видеть в добром здравии. – произнёс Курбский, протягивая руку.

- В сей раз, Андрюш, беда приключилася. Придётся чуть подкинуть сверху, да притом дукатами. – потянувшись, молвил Михаил. – Не скоро я на Русь вернусь, ой не скоро…

Андрей поджал губы, но вежливая улыбка сохранялась на его лице.