《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Афанасий помотал головой, тяжело вздыхая. Он рухнул в кресло, уронив голову себе на грудь. Девица из крепостных поднесла ему водки.

- А вот право, могло сделаться хуже? – спросил Вяземский.

Фёдор усмехнулся, не поднимая головы.

- Поверь, Афонь, могло. – ответил Фёдор.

Князь сорвался на громкий, дурной да баламошный смех. На то уж и Фёдор взор свой поднял, да девицы подле него притихли. Смех тот вовсе сделался уж беззвучным, а степенно и сошёл на нет.

Разразившись сим, он опрокинул стопку, занюхав в рукав. Резкий выдох отдал низким рыком, и князь в ярости кинул стопку в стену. Вяземский поднялся со своего места, предавшись потерянному метанию.

- Ох, Федя, Федя… - бормотал Вяземский, схватившись за голову.

- Мы ж условились, Афанасий Иванович. – молвил Фёдор. – С царём я уж изъяснюсь.

Князь хмуро посмотрел на Басманова, да всплеснул руками.

- То-то славно! – бросил Вяземский, подходя к Фёдору. – Царь уж на полпути в Новгород! Ни Луговского, ни Пальского, на тебе живого места нет! То-то славно будет!

Фёдор молча проводил взглядом Вяземского, покуда тот гневно поднялся по лестнице. Басманов усмехнулся, откинувшись на спинку кресла, да сразу отстранился, досадно шикнув.

…

Фёдор едва мог улечься – раны разнылись много сильнее, нежели накануне. Юноша старался предаться сну, но пытки давали о себе знать. Порой Фёдор чувствовал себя придавленным, будто каменной плитой. Он подскочил в кровати, скидывая одеяло.

Резкие движения вновь открыли раны, и кровь просочилась прямо на перину. Фёдор вспоминал те страшные мгновения отчаяния и беспомощности, которое он испытал, распластавшись на столе под градом жестоких ударов, но вместе с тем в его сердце горела страстная гордость.

Разум наполнялся пьянящим ощущением, и отчего-то до того радостно, что пришлось юноше зажать рот свой рукой, чтобы не предаться смеху.

До утра Фёдор уж не смыкал глаз, тем паче, что со дня на день – Бог пошлёт, так и вовсе завтра, в Новгород прибудет государь.

К полудню Вяземский и Фёдор сидели внизу. Свет мягко лилось в палату. Афанасий не мог брать ни куска в рот, снедаемый тревогой, как бы он того не старался скрывать.

- Полно же тебе тревожиться, Афонь! – молвил Фёдор, устав уж от метаний Вяземского.

- Тебе-то легко говорить, Басманский ублюдок! – огрызнулся Вяземский. – Всё на мне, и всё впустую!

Басманов поджал губы, да лукаво улыбнулся. С его уст сорвалась короткая усмешка. Вяземский замер, поглядев на юношу.

- Чего потешаешься, поделись-ка! – Афанасий ударил по столу.

- А ежели я чего разведал у Луговского? – спросил Фёдор, вскинув бровь.

- Врёшь. – молвил Вяземский, чуть помедлив.

Басманов пожал плечами, усмехнувшись. Вяземский схватил Фёдора за шиворот, вдарив в стену. Юноша шикнул от боли да зажмурился, но улыбка не сходила с его уст.

- Чего ты разведал!? – сквозь зубы процедил Вяземский.

- Руки, Афонь. – пригрозил Басманов, не повышая тона, но голос его будто бы сделался ядовитым.

Вяземский отпрянул от Фёдора, не скрывая презрения на своём лице.

- Выкладывай. – приказал Вяземский.

Басманов помотал головой, да взмахнул рукой.

- Такие вести пущай несёт тот, кто и шкурой своей подставлялся. – молвил Фёдор, прохаживаясь по зале.

Вяземский хмуро вздохнул, потерев переносицу, как вдруг резкая мысль пронзила его разум.

- Федя… - протянул Афанасий, поднимая взгляд на юношу.

Басманов обернулся через плечо. Его взгляд мельком метнулся по комнате, а затем посмотрел на князя.

- Федюш, а что же это значится, «подставляется»? – спросил Афанасий, медленно подступаясь к Басманову. – Сам напросился к Луговскому, сучья морда!

Юноша пытался посторониться, да не успел – Вяземский наотмашь ударил его по лицу. Фёдор, пошатнувшись, отошёл к стене, упершись о неё рукой, да опустил лицо, прикрытое рукой.

Кузьма не успел подоспеть вовремя, но нынче уж схватился за руку Вяземского. Афанасий уж взвёлся, что и не почуял, как ратный человек сдерживает ярость его.

- Полно! – шикнул Кузьма.

Афанасий с рыком перевёл дыхание, и, обведя взглядом потолок, поглядел на Басманова.

- Федь?... – взволнованно молвил князь.

Юноша не поднялся в полный рост, а лишь напротив, сполз к земле, и всё держался за лицо своё.

- Федя! – Вяземский метнулся к нему.

Басманов обхватил одной рукою себя за горло, второю поперёк живота. В резком и мучительном приступе его стошнило с кровью на пол.

Вяземский встал в ступоре, не ведая, как поступиться. Крестьянские же девки тотчас побежали за водой, да кликать старших баб-повитух.

Фёдора вновь стошнило, и крови было много больше. Всего Басманова охватила лихорадочная дрожь. Вяземский не знал, куда податься. В беспомощной растерянности он метался взглядом по горнице, и уж в самом деле понадеялся, что рассудок его оставляет, ведь нынче заслышал он, как во двор въезжают всадники.

Вяземский сглотнул, проводя рукой по своему лицу.

«Да неужто же?...» Афанасий с мольбой глядел на дверь, ибо ведал, что с минуты на минуту свершиться суд над ним.