《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Супруги безмолвно глядели друг на друга, и будто бы покои стали полниться сим жгучим ядом, что стояли у обоих на устах.

…

Мир делался краше и краше день ото дня. Рощи и деревья принаряжались, кутались зеленью, устав от гнёта кромешной темени и льдов.

Сугробы трусливо уползали к тенистым утёсам да низменным оврагам, но и там не находили спасения от пребывающего солнца. Вскоре и последний грязный снег растаял, питая сырую землю.

Весна занималась такая, что любо-дорого глядеть. Первые полевые цветы робко казали себя тёплому ярилу, подставляясь чистым небесам.

Иной раз можно было приметить первых ласточек – их чёрные спинки примелькались близ поместья, и ласковый щебет лился милой песней. Под крышей на восточной стороне барского терема уж вилось гнездо.

Дни сделались много длиннее, а ночи утратили свои холодные ветра. С заходом солнца наступал долгожданная безмятежность.

Стояла благодатная свежая ночь. Воздух был напоен покоем.

С неба не сошли яркие звёзды, как Фёдора кто-то спешно будил, тормоша за плечо. Спросонья Басманов первым делом схватился за нож, припрятанный под подушкой, да знакомый голос заверил, что в том нет никакой нужды.

- Собирайся, Тео! – молвил Штаден. – Едем.

- Уже? – Фёдор продрал насилу глаза.

Голос его оставался хриплым, не пробудившись ото сна, но рассудок быстро вернулся к нему, откидывая путы недавних сновидений.

- Стал бы я с эдаким шутить? – молвил немец, кинув Фёдору его белу рубаху. – Снаряжу коней.

Басманов выругался себе под нос, спешно вставая с кровати. Парень тряхнул плечами, да повёл по своему лицу, точно с тем, чтобы заверяться, что ныне всё не сон.

После коротких сборов Фёдор вышел из своих покоев, да услышал отголосок женского крика. То доносилось из покоев его жены младой.

Его пробрало до мурашек, и не мог он сделать ни шагу. Сейчас юноша столкнулся со бессилием своим пред великой и священной мукой, которое пришлось на бремя Варвары.

Насилу переборов себя, Басманов поспешил вниз. С каждым шагом Фёдор всё боле и боле гнал всякую тревогу, каждую бесовскую мысль.

Вместе со Штаденом они поехали от поместья на север. Лошади точно истосковались по лихой езде, и мчались вперёд, истомлённые скукой.

Светало по-летнему быстро, и звёзды скоро гасли одна за другой.

Спустя два часа резвой дороги опричники прибыли к монастырю, раскинувшегося подле изгиба реки. Что стены, что возвышающиеся за нею церкви были деревянными.

Фёдор оставался в седле, покуда Штаден слез с лошади и принялся стучать в ворота. Ответа не было слышно.

Басманов глядел на монастырские стены. В юном отрочестве они казались много выше - огромная, могучая крепость, готовая служить оградою от любого врага, от любого супостата.

В памяти всплывали светлые образы жаркого, уже угасающего лета. Помнится, как земля благодатна была в тот год. Яблони гнулись под тяжестью наливных плодов, липы цвели, и жужжащие рои пчёл толпились, спеша снести сладостный нектар.

То благодатное, светлое лето будто бы сейчас стояло пред глазами. Светлый праздник – Медовый Спас помнился душистым благоуханием и сладкими напитками, что разливались не токма в поместье, но и в деревнях.

Фёдор в тот день прибыл с отцом в монастырь, осветить мёд и добротный урожай. Алексей привёз пятьдесят рублей серебра, веля молиться за земли здешние да за отчизну русскую.

Под низкое звучное церковное пение сладостные дары жаркого лета окроплялись святой водой. Фёдор до сих пор помнил вкус того мёду, и слаще его не ведал.

Резкое ржание Данки воротило Фёдора обратно из мира грёз наяву. Лошадь повела ушами, слыша вдалеке тяжёлые шаги. Опричники прождали порядком, прежде чем им отворил привратник.

Мужик осторожно выглянул из-под приоткрытой двери. Его маленькие глаза беспокойно бегали. Видать, пришлые застали старика врасплох.

- Прибыли за благословением, – молвил Штаден с поклоном. – Примет настоятель в послушники на сей день?

Те слова, кажись, токма больше смутили мужика. Привратник окинул взором немца, его грубое лицо, закалённое в диких его странствиях. Опосля того мужик поглядел на Басманова. Оба опричника были при оружии, и это не могло ускользнуть от взору привратника.

Штаден глубоко вздохнул, видя недоверие во взгляде старика.

- У боярина Басманова, - молвил немец, указав себе за плечо, да притом особо выделил, какого роду будет друг евонный, - жена нынче родит дитя. Явилися мы молить о небесном заступничестве Богоматери и Отца Нашего.

- Так вы ж барин Басманов! – тотчас же воскликнул привратник, снимая шапку, да кланясь в ноги сперва Штадену, а опосля принялся бить поклоны Фёдору.

- Полно, полно, отворяй уже! – повелел Басманов, указывая плетью на ворота.

- Исполню, барин! – суетливо бормотал привратник, и тотчас же скрылся за жалкою калиткой.

Мужик впустил опричников в святую обитель. Басманов и Штаден осенили себя крестным знамением и направились вслед за привратником.

Он привёл опричников к келье настоятеля монастыря. Тот благословил опричников и принял щедрое пожертвование из рук Штадена.