《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Едва владыка переступил порог залы, так велел отворить окна настежь. Свежий порыв тёплый ветров быстро наполнял просторную залу.

Тяжёлое царское облачение поблёскивало златыми узорами. Иоанн поглядывал на края крепостную стену. Её кромка точно залилась ярким светом, покуда в стенах самой крепости трудились крестьяне.

Вдруг взор его смутился.

- Столь скоро? – молвил владыка, скорее обращаясь к самому себе.

…

Безмолвные иссушенные висельники покачивались на городских воротах. Вытаращились пустыми глазницами куда-то. Висельники не были умерщвлены единовременно, ибо по-разному иссохлися, изъелися вороньём проклятым.

Князь Хворостин не смог узнать повешенных. Васька Грязной глядел на покачивающиеся тела, да присвистнул.

- От сразу видно, наш старина-Басман порядки наводит! – одобрительно усмехнулся Васька.

Опричники со своими дружинниками прибыли к самой Александровской крепости. Басманов их встретил – воеводы крепко обнялись, да направились ко столам, накрытым во дворе.

Изредка порывы ветра трепали белу скатерть, коию придерживали тяжёлые блюда.

Басман не успел и отдать приказу, как холопские принялись подносить вина да кушания ко столу опричникам.

- Экая же честь мне на старости лет! – молвил Алексей, оглядывая прибывших. – Отчего ж гонца не послали?

Дмитрий Хворостин пожал плечами, покуда Васька охотно приступился к угощениям. Алексей сидел, откинувшись назад, да поглядывал, и не токма на князей, но и на людей, прибывших с ними. Глядел, да бороду поглаживал.

Всяко же, вида Басманов был дружелюбного, пущай, малость, и утомлённого.

- Чай, времена нынче скверные – поди и прибьют бедолагу, - молвил Хворостин. – То-то, оно нас сколько!

Басман вновь оглянул ратных беглым взором, да последний раз коснулся своей седоватой бороды. Пожав плечами, воевода потянулся к своей чаше.

- И всяко, много чести, – повторил Алексей, испивши мёду.

- Много – немало, - бросил Васька, утирая усы, - а всяко нынче осенью выступать надобно.

- Дожить бы ещё до осени-то, – усмехнулся Басманов.

- Хочешь-не хочешь, а дожить надобно, – предупредил Дмитрий. – ибо велено воротиться тебе, Алёш.

Басманов глубоко вздохнул. Его пальцы постукивали по столу. Взгляд его опустился, брови едва свелись, да притом, воевода пожал плечами.

- Ну, коли велено, али есть выбор какой? – вопрошал Басманов.

…

Тяжёлую поступь Басмана Иоанн заслышал ещё издалека, гулкое лукавое эхо доносило шаги опричника.

Царь обратил взор к порогу, когда там стал Алексей. Опричник глядел на владыку малость исподлобья. Иоанн видел разительную, но неуловимую ни уму, ни взору перемену. Лишь сердце владыки чётко твердило, что пред ним лишь тень того Басманова, коего он знал все эти годы.

И всё же, владыка оставался невозмутим. Величественно Иоанн взвёл руку, и Алексей, смиренно и покорно, припал устами к царскому перстню.

Их безмолвные взгляды хранили всё невысказанное. Алексей сглотнул, стиснув зубы плотнее. Лишь когда раздался жалостливый скрип, Басманов заметил, сколь сильно скрутил в руках плеть.

Опричник тяжело вздохнул, широкие плечи его тянуло к земле мёртвым грузом. Он рухнул на скамью спиною к длинному пустующему столу.

Иоанн отступился.

- Тяжкая ли дорога выдалась? – вопрошал владыка, занимая трон.

Алексей поднял взгляд, коротко кивнул, положив руку на грудь, точно бы в благодарности. Кулаки его плотно сжимали кнут.

Алексей поджал губы, да коротко мотнул головою, точно отринул какую мысль – до дико крамольную, лукавую и злую.

Опричник глухо кашлянул, прочистив горло, да молвил:

- Дорога, царь-батюшка? – вопрошал Алексей.

Иоанн подпёр голову рукой, единожды кивнув. Басманов усмехнулся, потирая затылок, да глядя пред собой.

- Славно, славно. – пробормотал Алексей.

Затем его голова опустилась тяжкой ношей. Из груди вырвался хриплый вздох. Когда Алексей вновь поднял взор на царя, всё переменилось. Этот взгляд был полон злости, глухой и безвыходной.

- А я же, полудурок гордый, до последнего не мог верить. – произнёс Алексей.

Его голос дрогнул, но царь молча внимал.

- Мне в лицо говорили, я не верил, – горько усмехнулся Басман. – Да вовек не бывать такому!

Алексей резко поднялся со скамьи, и слышалось злостное дыхание его. Рынды крепче схватились за секиры, и верно, хотели были приблизиться к государю, как владыка мотнул головой, упреждая их порыв.

- Не со мной! – глухо выдохнул Алексей, сокрушённо мотая головой. – Не с моим сыном.

Иоанн доселе хранил невозмутимость, и лишь эти слова вызвали лукавую ухмылку на его устах.

- С твоим сыном, говоришь? – Иоанн едва заметно повёл бровью.

Алексей, верно, впал в замешательство, ссупив густые брови.

- Стало быть, всё слухи то, что ты отрекался от него? – вопрошал владыка.

Басманов прикусил нижнюю губу, да злостно и наотмашь стегнул пол подле себя. Стиснув зубы до скрипу, Алексей поддался вперёд. Царь резко ударил руками, унизанными перстнями, о трон, да поднялся.

Владыка превосходил ростом опричника, и грозно глядел на него.