《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

- Не принимает ответа вашего ни столица, ни весь народ честной. – ответил Фёдор.

Иоанн усмехнулся, мотая головой.

Медленным шагом приблизился он к Фёдору, покачивая на ходу деревянными чётками, продолжая перебирать бусины.

- Сказал я, и верен я слову своему – не быть мне царём ныне. Измучили измены меня. Новый государь ваш – сын мой Фёдор. Ему на верность присягайте, у него отныне и впредь просите милости и заступничества.

Государь замер в двух метрах от Басманова.

- Не остави народ свой, точно сироту. – произнёс, точно взмолился Фёдор.

«Отчего же, если вы все оставили меня?»

На лице Иоанна появилось выражение, сродни презрению. Медленно он поднял руку свою, указывая на двери.

- Поди вон из обители святой. – сквозь зубы, едва ли не шёпотом произнёс Иоанн. – Остави меня!

- Не уйду, государь великий. – твёрдо ответил Фёдор, глядя царю прямо в глаза .

Пальцы Иоанна, что перебирали бусы чёток, замерли. Неподвижный взгляд точно впился в фигуру, облачённую в бархат и меха.

- Оглох ты, Феденька? – тихо спросил царь, улыбаяся, точно скалясь по-звериному. – Али рассудок покинул тебя, сын ты Басмановский? Последний раз молвлю волю свою – не быть мне отныне государем. Слаб я, тело и душа мои изранены. Полно! Нет во мне силы тяжбу тянуть со всеми бесами в обличье человеческом! Полно!

Гневная речь та прервалась заливистым звонким смехом. В оцепенении замер Иоанн. Стихли и молитвы.

Монахи и послушники святой обители невольно обернули взоры свои на Иоанна и Фёдора, чей смех становился уже кощунственно бесстыдным.

Терпения царя иссякло. В мгновение ока очутился он прямо перед юношей и со всей силою своей ударил наотмашь Фёдора по лицу, до крови рассекая тому уста. Крепкою хваткой Иоанн вцепился в воротник Басманова и впечатал его в стену, приподняв над землёю.

- Что же так позабавило тебя, Басмановское отродье?! – стиснув зубы от бешенной злобы, вопрошал государь.

Хоть юноша и жмурился от боли, с лица его не сходила улыбка. Сглотнув кровь с губ своих, Фёдор перевёл дыхание.

- Да то, - ответил юноша, распахнув свои пронзительно голубые очи и глядя прямо во глаза Иоанновы – что вы, великий наш светлый государь, при всей силе вашей, при всём разуме вашем, молвите в святой обители, точно вы слабы!

Царь ни на секунду не ослаблял своей хватки, но медленно опустил руку, что занёс для нового удара.

- Кто, ежели не вы, великий царь? – много тише произнёс Фёдор.

Свёл государь брови свои, внимая речи Басманова.

- Кто, ежели не вы защитит детей своих, отечество своё от Жигимона подлого, от измены Иудовой?

Юноша ощутил, как ноги его вновь коснулись каменного пола. Глядел Басманов на лицо государево, обрамлённого дрожащим сиянием свечей, и видел Фёдор, как слепая гнев и ярость стихает в душе Иоанна.

- Ежели бросите нас на погибель, – произнёс Фёдор в абсолютной тишине, - так тому и быть. Нет у нас надежды иной. Но как верный слуга, как раб ваш, великий Иоанн, молю вас – за всё отечество молю – не остави нас.

Служители святой обители боялись проронить хоть слово. Мёртвая хватка, с которою держал государь Басманова в мгновение распустилась. Иоанн перевёл взгляд свой на святые образа.

Фёдор меж тем вновь вытер кровь с рассечённой губы своей.

- Отче! – воскликнул Иоанн, расправив руки свои. – О, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо меня! Не моя воля, но Твоя да будет!

- Аминь. – прошептал Фёдор, склонившись в земном поклоне пред царём, но голос тот донёсся до слуха государева.

…

Когда дверь собора отворилась, пятеро бояр, а более их всех Алексей Басманов устремили взгляды своим на крыльцо церкви. Воевода тотчас же нахмурил брови, видя кровь на лице своего сына, однако весь вид Фёдора, говорил о тихом, но величественном торжестве.

- Мы возвращаемся в Москву. – объявил юноша.

Бояре в недоумении меж собою переглянулись, но следом за Фёдором на пороге церкви явилась величественная фигура Царя Всея Руси.

…

Ударили морозы, пронзили когтями ледяными реки да озёра.

Народ честной тянул работу, коия оставалась на зиму весь год. Кто шёл на рынок, кто праздно слонялся по дворам да проулкам, точно зевака. Один такой мужик с выражением лица пустым и унылым, слонялся вдоль рынка городского. Да зазевался мужик – чуть под копыта лихого наездника не угодил.

- Государеву волю слушать велено! Государев указ! – провозглашал всадник тот.

Немало таких наездников в тот морозный день бороздили столицу и другие города Руси, а всё для того, чтобы собрать народ честной на площади за зачитать волю царскую. Не знали люди, что значили слова из указа государева.

Да и гонец, как бы ни старался надрывать горла своего слабого, надышался студёным воздухом. Оттого слова указа едва ли слышно было. Да и народ всё галдел в общем беспорядке. Неясно было ничего толком, токма если очень уже напрягать слух свой, али родиться востроухим.

Ясно был лишь то, что ныне государь учреждает земщину да опричнину, и будет нынче иной порядок во всём Царстве Русском.