《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Малюта усмехнулся, поглаживая бороду, да велел воротить мешок обратно наземь.

- От славно, славно, - молвил Малюта, разминая пальцы до хрусту, - Авось, помощь нужна, Федюш? Гойда с тобой к Фильке смотаюся?

Юный Басманов холодно усмехнулся, да чуть поддался вперёд, положа руку на сердце.

- Право, право, не смею занимать по сему пустяку, - мотнул головой Фёдор.

- Да полно тебе, какой же это пустяк? – усмехнулся Григорий.

- Дряхлый дед в оковах нынче так занимает тебя? Оно каков, враг по силам твоим? – спросил юноша.

- Гляжу, Фёдюш, - произнёс Скуратов, оглядывая Фёдора с ног до головы, - с твоим языком предлинным ты сам-то до преклонных лет не это…

Скуратов не договорил, почесав затылок.

- Поживём – увидим, - молвил Фёдор, пожав плечами, - ты-то как-то со своим тугим слухом дожил.

Малюта оскалился в усмешке. Басманов посмеялся в ответ. Григорий, скорее, играючи, пригрозил Фёдору пальцем.

- От верно сказал, - пожал плечами Скуратов, - Поживём – увидим.

…

Дверь холодной кельи отворилась. Молодой опричник ступил внутрь, держа в руке холщовый мешок.

Филипп взвёл взор вверх, в глухой каменный потолок. Его уста едва шевелились, вознося молитвы. Не разобрать было ни слова, да и ни к чему это было.

Фёдор приблизился к узнику, и, глядя на измученного старика, больше напоминавшего лишь тень, бросил ему под ноги свой кровавый груз.

Отвратительный тухлый звук разнёсся в келье, стоило страшному трофею шмякнуться об пол.

Филипп невольно свёл свои седые брови, и не открывая глаз ведая, с чем явился опричник.

Фёдор молча стоял над дряхлым стариком. Отчего-то Басманову показалось, что здесь, среди каменных стен даже холоднее, нежели на улице.

- Ты верен слову твоему, - тихо произнёс старец.

Фёдор свёл брови, внимая узнику.

- В том твой крест, и твоё спасение, - молвил Филипп, - и сердце твоё – живое, и бьётся.

Басманов хмуро смотрел на старца, ожидая, когда он окончит речь свою. Фёдор бросил беглый взгляд на мешок, и отчего-то его пробрало страшное волнение, звеня в висках.

Опричник сглотнул, и спешно покинул святую обитель.

…

Фёдор отворил дверь, и пущай он не ожидал нынче отца своего, радушно пустил в свою опочивальню, указывая на кресло подле стола.

Оба Басманова были измотаны – нынче служба шла особенно тяжкая. Алексей безмолвно отдал письмо сыну, а сам рухнул в кресло.

Фёдор отошёл к печи и сел на сундук, чуть поддавшись к огню, чтобы разобрать написанное. Несколько минут юноша читал послание. Алексей закинул голову наверх, переводя дыхание.

Наконец, Фёдор кивнул, откладывая письмо подле себя.

- И что же? – вопрошал юный Басманов.

- Замолвишь словечко перед царём. И я уж тоже сослужу, чем смогу.

Фёдор кивнул, глядя, как пляшет огонь, как вздымается дух его, и вновь унимается.

- Ага… - протянул парень.

Алексей перевёл взгляд на сына.

- Чего угрюмый такой? – спросил Басман.

Фёдор поджал губы, невольно проведя по шее, а с тем перешёл до своего затылка. С уст парня сорвался глубокий вздох.

- Ох и не по сердцу мне, что творится нынче, - признался юный Басманов.

- Ты об заговоре? – угрюмо молвил Алексей, согласно кивая, - Это да… От был я малость постарше, нежели ты сейчас, от Бог Милосердный уберёг меня. Знался я с зачинщиками, бзыри чёртовы. Не сразу я смекнул, что дело их – дрянное, гиблое. Тут быстро надо разобраться, кто друг тебе, кто враг, и уж того держаться. От нынче же – они в сырой земле спят, а я он – при дворе как сыр в масле. Ну, что нынче прошлое ворошить… Да и что же взять с ним, с крыс-то подпороговых? А скрывать неча – ох и полетят же бошки с плеч, полетят…

- То-то с этим, - молвил Фёдор, кивнув на письмо, - затягивать не надобно.

- Вот-вот, - согласно кивнул Алексей.

…

Покуда царе с опричниками стали в Новгороде, в том же светлом граде заседал и суд земской. От и ныне, уж близился поздний час, и всё боле и боле приходил народ, просить милости и заступничества.

Многие средь них уже второй, а то и третий день на морозе ждали, как придёт их черёд просить.

За порядком следил Кузьма, пресекая толкотню, брань и ругань. В отдалении же сидел Афанасий Вяземский, наблюдая за сим уж который час.

Опричники не носили нынче чёрного. По сему же Кузьма не сразу признал царского слугу из братии, притом из первого круга.

Первым порывом Кузьмы было не пускать молодого юношу без спросу да очереди в палату, да вскоре мужик остепенился, признав Фёдора Басманова.

Юноша быстро выискал Вяземского взглядом, да поступился к нему.

- Афанасий Иваныч, - Фёдор отдал короткий поклон.

- Фёдор Алексеич, - вздохнул Вяземский, потирая переносицу.

Юный Басманов сел подле князя, откинувшись назад.

- Гляжу, земские тебе уж наскучили? – спросил парень, видя, как Афанасий проводит рукой по лицу.

Вяземский кивнул.

- Афонь, а я б сменил тебя нынче, - молвил Фёдор, пожав плечами.

Вяземский обернулся на юного опричника, чуть вскинув брови.

- От только, Афанасий Иваныч, уж поведай, не таи, - вкрадчиво молвил Фёдор, чуть прищурив взор, - отчего ж Малютка-то наш так въелся нынче на меня? Ты, поди, с ним больше моего знаешься.

Афанасий усмехнулся.