《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Неровные да лёгкие шаги разносились по Кремлю. Васька как мог ловчился не наскочить на иного крестьянина, что тащил барские вещи в покои. Премного работы навалилось на местных, да на привезённых со Слободы слуг.

Всё в трудах они копошились, покуда Васька, что ж греха таить, навеселе, сторонился холопов, да с превесёлым свистом топал по делам своим.

Заприметил Грязной для себя девку в мягком красном сарафане, и стал приглядываться к ней со спины. Крестьянка была невелика ростом, с длинною светлой косой. Васька уж было присвистнул громче, да тотчас же и пошёл прочь, ибо обернулась девица.

Хоть и был Васька пьян, да всяко не затуманен его разум настолько, чтобы не брать в толк, что та прелестница Дунькою была, коия ныне имела свойство с самим Басмановым. Так Васька и не помнил, с отцом ли, с сыном, да всяко не хотел разборок ни с одним из них.

Грязной шёл своей дорогой, преисполненный мыслями светлыми. От радости присвистывал он мелодию свою неладную, покуда миновал коридор за коридором.

Наконец, явился он в залу, залитую светом ранней весны да златом безмерным. Так Московское боярство встречала государя да царскую братию опричников. Даров сих было море безбрежное – горы переливались самоцветами, закованных в серебряные али золотые оправы, волны богатств лоснились атласом, шёлком да глубоким махровым бархатом. Мелкая россыпь жемчуга, точно гребневая пена, поблескивала тут и там, преумножая роскошное великолепие.

Когда ступил Грязной на порог, в зале уж собрался ближний круг государя. Басман-отец накинул на себя облачение, обитое парчой и золотом. Огромная фигура его объялась точно новым величественным духом.

Сын же Алексея со своим приятелем-немцем стояли поодаль, и верно, были больше увлечены своей молвой, нежели раскинувшимися перед ними богатствами. Фёдор и Андрей-чужеземец зачастую болтали меж собою, понизив голос, а ежели чей острый слух и улавливал слова их речи, так истолковать их не мог. Верно, юный Басманов стремился изучить грамоту и молву латинов. Не будь Фёдор на особом счету у царя, то навлекло бы беду на голову Басманова.

Малюта Скуратов не терял своей медвежьей угрюмости во взгляде, даже при виде сих даров. Широкими лапищами он рылся в золоте и драгоценностях, а взгляд его едва шевелился. Никто не ведал, чего именно жаждет найти Малюта средь этих гор, да всяко спрашивать не представлялось разумным.

Афанасий Вяземский поднял над головою своей роскошный кубок и подставил самоцветы его навстречу солнечному свету. Отблески зайчиками пронеслись по его суровому лицу, заросшей грубой бородой, изрядно поддетой сединой.

Князь Вяземский, как и многие иные опричники, не больно-то и обратили внимание на Грязного, переступившего порог. Сам Васька, верно, был в растерянности от такого ослепительного великолепия, объятым мягким свечением ласкового весеннего солнца.

Когда Ваське вернулись силы, отошёл к ближним нагромождениям роскоши и принялся выуживать единые предметы.

Фёдор да немец было окончили свой тихий разговор, который и без того тонул в звоне метала, что множился эхом под сводами Кремля. Верно, с наводки Фёдора, Андрей потянулся к роскошной рукояти изогнутого меча, кованного на восточный манер. Широкие ножны оплетались изящным узором, коий не куют на всей земле русской.

- То верно в дар был принесён с ханства. Уж не Казанского ли? – задумчиво произнёс Басманов, да подал руку к оружию, как немец отступил назад.

- Быть может и так. – кивнул Андрей, любуясь оружием, украдкой поглядывая на друга своего.

Фёдор вскинул бровь да поглядел на Андрея.

- И ведь второго не сыскать… - с сожалением вздохнул Басманов.

- Да уступи ты Андрюшке-то. – отозвался Вяземский.

То-то уж вся братия обратилась вслух, отвлекшись от драгоценностей. Фёдор не скрывал своего удивления, и не ведая, что Афанасий и вовсе слышит, о чём Басманов с немцем толковали. Юный опричник вскинул бровь и обернулся к Вяземскому, и от резкого движения качнулась серьга в левом ухе юноши. Каплевидная форма, отлитая из чистого серебра украшалась рубинами, которые в тени волнистых локон юноши смотрелись и вовсе чёрными.

Алексей Басманов бросил было горсть браслетов. Те со звоном рухнули в скопленье драгоценных даров. Алексей же тотчас направился тяжёлым своим решительным шагом встрять между сыном своим да Афанасием.

Покуда отец был ещё далеко, Фёдор же скрестил руки на груди и едва вскинул голову. Удивительно было, как юноша умел глядеть будто бы свысока на воеводу, не будучи выше его ростом.

- Отчего же мне поступиться? – спросил юный Басманов, не взирая на то, что друг его упредительно толкнул в бок.

- Ибо Спаситель Наш поведал: Рука дающего не оскудеет. – произнёс Афанасий проповедническим тоном.

То никак не шло его грубому голосу с грубым подосипшим басом. Фёдор лишь усмехнулся собственной мысли, да слабо помотал головой.

- Да я вообще дивлюсь, видя тебя нынче пред собой! – продолжил Вяземский. – Уж на кой чёрт явился? Чай, боле иных обделён щедростью светлого царя нашего!