《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Не иначе, как милостивый Бог даровал Петру забвение. Как вывели его под свет факелов, так боле походил он на мертвеца, нежели на человека с бьющимся сердцем да чистым разумом. Глаза, точно рыбьи, пустые и таращащиеся прямо перед собой не улавливали ни одного из тех жутких образов, что возникали пред ним.

Иоанн молча глядел на то, как князя тащат к виселице. Петля змеёю обвила шею приговорённого. Пётр не молвил не слова. Рот его безжизненно приоткрытым так и оставался, покуда мутные глаза силились узреть что-то пред собою.

Малюта было приоткрыл грамоту с царскою печатью, на коей был написан приговор, да государь остановил его жестом. Григорий тотчас же поддался вперёд к Иоанну, готовясь внимать указанию.

- Зачтёт приговор Басманов. – повелел государь.

Малюта насупил могучие брови, да с удивлением поглядел сперва на Иоанна, затем на Басман-отца, и лишь опосля того на Фёдора. Царь кивнул, когда взор Скуратова упал на юношу.

Мгновенное оцепенение – и Григорий отдал грамоту юноше. Фёдор с поклоном принял приговор.

- Благодарю вас, светлый государь. – произнёс юноша, выходя из-за трона.

Иоанн же едва приподнял руку с царским перстнем, и юноша понял тот безмолвный приказ. Опустившись на колено он поцеловал царский перстень, силясь не меняться в лице, когда царь еле заметным, трепетным и мимолётным движением погладил, вернее, едва коснулся гладкого подбородка юноши большим пальцем.

Фёдор поднялся в полный рост, и, раскрыв приговор, принялся зачитывать его на всю площадь.

Примечание к части Подписывайтесь на телегу: https://t.me/lavkamyaso

и на группу с моими рисунками: https://vk.com/chase_dreams

Подайте на хлеб, люди добрые: https://www.donationalerts.com/r/jack_gelb

Земной поклон!

Примечание к части Подайте на хлеб, люди добрые: https://www.donationalerts.com/r/jack_gelb

Земной поклон! Глава 2.13

- И ныне, и присно, и вовеки веков! – протянул настоятель храма Василия Блаженного, облачённый в рясу для воскресного служения.

Ныне на воскресной службе премного прихожан явилось. Хор земных голосов молили Царя Небесного о прощении и заступничестве, об наставлении на путь истинный, об здравии и упокоении рабов Божьих.

Обступил народ скопленье мрачных фигур – то были царские опричники во главе со своим государем. Грозные фигуры их были словно сотканы из тени, и даже свет лампад и свеч, даже свет дневной, что бился сквозь узкие высокие окна никак не пробивал из одеяния.

Иоанн перебирал свои деревянные чётки, помня имя каждого убиенного по его гласному али безмолвному повелению. Нынешним утром отдал царь пятьдесят серебряных рублей за помин души князя Горенского, что казнили накануне.

Холод пробил Иоанна. Он стоял посреди церкви, силясь сквозь поднимающийся звон в ушах расслышать хоть единый человеческий голос. Шум лишь нарастал. Царь схватился за висок, точно силой удерживая рассудок внутри главы раскалённой.

Точно гром средь ясного неба озарило виденье Иоанна – будто бы стоит он один в церкви, да подле него нет ни братии, а прихожане всё будто в миг в воздухе растаяли.

Царь обернулся взором к выходу из церкви, да тотчас же очи его залились светом, и не мог ничего развидеть, кроме фигуры старца на пороге святой обители.

- Филипп? … - с тихим трепетом сорвалось с губ Иоанна, в то же мгновение обрушился весь образ.

Вновь же государь стоял в Соборе Василия Блаженного. Со стен на него глядели святые образа да вилась роспись по сводам над головами премногой приходской толпы.

Вслепую искал царь опоры, да стены точно ожили, и будто бы сторонились его, точно прикосновенье этой руки могло навеки опорочить эту обитель. Иоанн пошатнулся на ногах, теряя под собою землю. Выбившись из равновесия, царь непременно бы рухнул наземь, да резко ощутил крепкую хватку под своим локтем.

- Помогай! – раздалось вблизи, совсем рядом, но знакомый юношеский голос звучал точно сквозь толщу воды.

Без промедления Иоанн положил свою руку поверх кистей своего слуги. В том не было нужды, ибо опоры то не несло никакой, да то прикосновение было необходимым. Царские глаза ещё были поглощены пеленой, но прикосновение к этому атласу кожи было чувством иного порядка.

Рассудок возвращался к Иоанну, когда двое его воевод – Басман-отец да Вяземский, взяли его под руки, не дав упасть прямо во время церковной службы. Тогда Фёдор отстранился, но лишь с тем, чтобы дать старшим из братии своей позаботиться об государе.

Всё то время, что Иоанн переводил дух, юный опричник с замиранием сердца смотрел за тем, как царь сперва согнулся под тяжестью видений, что обрушились на него, затем на то, как силы возвращались к государю. Его величественная фигура вновь возвысилась над воеводами и братией, лицо наполнилось грозной решимостью. Взгляд прояснился – чёрные очи вновь взирали пронзительно и сурово.

Лишь на мгновенье взгляд переменился, да быть может, то и показалось, но всяко было нечто в той слабой перемене, какой придались очи Иоанна, лишь царь оглядывал братию, взглянув мимолётно на Фёдора.

…