Голос блокадного Ленинграда

Вот я выбирала для разлукисамые печальные слова.На прощанье многим жала руки,с горя ни мертва и ни жива.Только о тебе еще не спела,об единственном в моей судьбе:я словам глухим и неумелымне доверю песню о тебе.Потому что всю большую дружбу,всю любовь прекрасную твоюв верности, любви и дружбе мужа,Родина, все время узнаю.Все твои упреки и тревоги,всю заботу сердца твоего…

Даже облик твой, родной и строгий,неразлучен с обликом его.Осеняет шлем литые брови,Млечный Путь струится по штыку…Кто еще любимей и суровей,чем красноармеец начеку?Для кого ж еще вернее словои прекрасней песня — для кого?Сорок раз спою для прочих сноваи единожды — для одного.Но с такою гордостью и силой,чтобы каждый вздрогнул: красота!Чтоб дыханье мне перехватилавещая, как счастье, немота…

1936

" Синеглазый мальчик, синеглазый, "

Синеглазый мальчик, синеглазый,ни о чем не спрашивай пока.У меня угрюмые рассказы,песенка — чернее уголька.А душа — как свечка восковая:пламенея, тает — не помочь.Ведь ее, ничем не прикрывая,я несу сквозь ледяную ночь.Свищет ветер, хлопьями разлукимой бездомный путь оледенив.Мечется и обжигает рукималенький огонь свечи-души.

Сколько лет друзья корят за это,свой убогий светик обложивмалыми кульками из газеты,матовыми стеклышками лжи.Синеглазый, ты меня не слушай,ты один совет запомни мой:ты неси сквозь мрак и ветер душу,не прикрыв ни песней, ни рукой.

1936

" Все пою чужие песни "

Все пою чужие песнио чужой любви-разлуке.О своей — неинтересно,только больше станет скуки.

Все прислушиваюсь к этимпесням, сложенным другими,значит, не одна на светея с печалями своими?Милые мои, хорошие,неизвестные друзья,значит, все вы были брошеныиль не найдены, как я?Значит, минет? Значит, сбудется!Значит, песня обо мненикогда не позабудетсяв нашей дружной стороне?

1936

" Я уеду, я уеду "