Голубая Луна

Дамиан присосался к моему горлу. Сила сняла боль, превратила ее во что-то иное. Я чувствовала его губы, как он пьет мою кровь, мою жизнь, мою силу. Я собрала все это и бросила в Дамиана. Накормила ими вместе со своей кровью.

Я представляла его кожу целой и невредимой. Я чувствовала, как сила наполняет его. Как она выталкивает ту, другую. Чувствовала, как эта чуждая сила истекает из нас, но не на пол, а под него, глубоко под него, в землю. Мы изгоняли ее, избавлялись от нее. Ее больше не было.

Мы стояли на коленях, купаясь в силе. Ветер бросил прядь волос Дамиана мне в лицо, и ветром этим были мы. Дамиан отодвинулся, но сила осталась между нами, словно обрывки сна.

Он стоял передо мной и медленно поднимал руки. Они исцелились, под разводами черной слизи была здоровая кожа. Дамиан бережно взял мое лицо в ладони и поцеловал меня. Сила все еще оставалась. Она струилась вокруг нас, из его губ, как обжигающая нить энергии.

Я отпрянула, разрывая поцелуй. Даже смогла сесть.

— Анита.

Я посмотрела на него.

— Спасибо, — выговорил он.

Я кивнула.

— На здоровье.

— Думаю, нам всем не помешало бы принять душ, — сказал Ашер. Его брюки и руки были в липкой черной жиже, хотя я не помнила, чтобы он прикасался к Дамиану или полу.

Я чувствовала, что моя спина испачкана там, где ее касался Дамиан. Брюки ниже коленей пропитаны этой гадостью. Похоже, одежду придется сжечь или по крайней мере выбросить. Вот почему я обычно держу в джипе пару рабочих комбинезонов — чтобы надевать на месте преступления или когда поднимаю зомби. Конечно, я никак не ожидала, что вляпаюсь в такую мерзость прямо в этом проклятом коттедже.

— Душ — это здорово, — сказала я. — Ты первый.

— Позволь уступить первенство тебе. Горячий душ — это восхитительная роскошь, но для меня и Дамиана — это только роскошь, а не необходимость.

— Ладно, — согласилась я.

Волосы не давали жидкому веществу просочиться на кожу головы, но я все равно чувствовала, что даже вся голова у меня в этом.

В этом. Я говорила «это», избегая того факта, что «это» было сгнившим и растекшимся по полу телом Дамиана. Иногда, если что-то уж слишком кошмарно, от этого нужно отстраниться. И особенно хорошо в этом помогают слова. Жертвы быстро становятся «этим», потому что порой жутко даже сказать «он» или «она». Когда соскребаешь с рук частицу того, кто был чьим-то возлюбленным, лучше пусть будет «оно». Должно быть, иначе у вас начнется истерика. Так что я была покрыта зеленовато-черным «этим».

Я как следует вымыла руки, чтобы порыться в чемодане, не рискуя ничего запачкать. Вытащила джинсы и рубашку с короткими рукавами. Около меня бесшумно возник Ашер. Я обернулась.

— Что? — прозвучало грубо даже для меня. — Я хочу сказать, что теперь?

Ашер наградил меня улыбкой.

— Сегодня ночью нам придется встретиться с Колином.

Я кивнула.

— О, да. Он определенно записался ко мне на прием сегодня вечером.

Улыбаясь, он покачал головой.

— Мы не сможем его убить, Анита.

Я уставилась на него.

— Не сможем, потому что это нам не под силу или потому что не должны?

— Возможно, и то, и другое, но последнее — наверняка.

Я поднялась.

— Он прислал нам умирающего Натаниеля.

Я смотрела в чемодан, но не видела его, просто не хотела поднимать взгляд. Под ногтями у меня оставались черные полоски — отмыть их пока не удалось. В какой-то момент, когда между мной и Дамианом возникла сила, я поняла, что у нас получится, но до того… я очень старалась не думать об этом. Только потом, когда я пошла в ванную мыть руки, меня начало трясти, и я проторчала там, пока дрожь не унялась. Страх прошел, остался только гнев.

— Не думаю, что кто-то должен был умереть. Это была проверка.

— Проверка на что? — спросила я.

— Насколько мы сильны на самом деле. В каком-то смысле это комплимент. Он бы никогда не заразил Натаниеля, если бы думал, что мы не сможем его спасти.

— Откуда ты знаешь?

— Убить pomme de sang другого мастера — смертельное оскорбление. Войны начинались из-за меньшего.

— Но он же знает, что если мы объявим ему войну, Совет нас истребит.

— Вот поэтому мы и не можем его убить, — Ашер поднял руку, и я застыла с открытым ртом. Потом закрыла. — Последняя из мастеров, убитых тобой, была прямой угрозой твоей жизни. Ты убила ее, защищаясь. Самооборона допустима. Но Колин не совершал насилия лично над нами.

— Он подошел чертовски близко к этому, Ашер.

Он грациозно кивнул.

— Oui.

— Итак, если мы его убьем, Совет вернется и наведет шороху.

Он слегка нахмурился. Думаю, сленга он не понял.

— Они нас убьют, — просто уточнил он.

Мне доводилось встречаться кое с кем из Совета, и я знала, что он прав. У Жан-Клода были там враги — как и у меня теперь. Так что нет, мне вовсе не хотелось давать повод ночному кошмару вампирьего рода вернуться в Сент-Луис и уничтожить нас.

— Что мы можем сделать? Потому что, Ашер, можешь поймать меня на слове, они заплатят за то, что сделали с Натаниелем.

— Согласен. Если мы не отомстим за оскорбление, это будет рассматриваться, как признак слабости, и тогда Колин может попытаться нас убить.