Гондору не нужен Король

Дверь. Небольшая по здешним меркам. Бронзовая львиная морда держит в зубах кольцо. Маэфор прощается с Ингольдом, вам открывает Кередир, посланный командиром вперед, полумрак и холод каменного здания, лестница, кажущаяся тебе огромной, ведет на второй этаж, в большой зал, а вы идете в глубину первого, «помыться с дороги», говорит Маэфор, но мытьё какое-то странное: никто не согрел вам воды, нет ни котла с кипятком, ни привычной бочки, куда залезешь и паришься… даже холодной воды совсем немного, это не мытье, это так, еле-еле грязь стереть влажной мочалкой и потом ополоснуться, непонятно, но ты устал удивляться и просто слушаешься, потом стол, на котором почему-то почти вся еда тоже холодная, кроме похлебки из разных сортов бобов с какими-то травами и прочим, она пахнет восхитительно, но почему же больше нет горячего, хотя какая разница, ведь на столе изобилие не только мяса и сыра, но и хлеба, а что как не хлеб превращает еду в пир, хлеба здесь всегда будет больше чем много, и прочее неважно…

К вечеру следующего дня Таургон слегка освоился.

Он не решался покидать пределы их Яруса (это оказался обещанный Четвертый), хотя понимал, что заблудиться в Минас-Тирите практически невозможно; он бродил, рассматривая дома и жителей, нашел диковину: воду, текущую с верхних Ярусов в большую чашу (служанки набирали ее в пузатые кувшины, а всё прочее время она лилась вниз, напитать еще три Яруса, и хватит ли всем в Первом, насколько там тонка струйка?), теперь понятно, почему не помыться толком, хотя это не беда – вон Андуин, блестит меньше чем в лиге от города, пойди и искупайся; он узнал, что здешние жители спасаются не от холода, а от жары, поэтому да, на Четвертом и ниже в домах нет очагов, еду готовят или на Пеленноре, или у знати, или в харчевнях, а греются в холодные зимы жаровней… он задавал много вопросов и получал еще больше ответов, так что снова переставал воспринимать их.

Но как ни трудно было сложить эту самоцветную гору сведений в мозаику, это потихоньку получалось.

В этом городе не было бедных. Не тех, что беднее другого (этих-то шесть Ярусов, а еще крестьяне на Пеленноре), а бедных настоящих, кому носить залатанное и перебиваться с лука на крупу. Арахад хорошо их знал по окраинам Брыля, да и в Тарбаде успел увидеть.

Но не здесь.

Он спросил Маэфора о причине.

– Так городу расти некуда, – пожал плечами командир. – Кому здешняя жизнь не по средствам, тот дом продаст. Желающие набегут толпой. Знаешь, сколько дома здесь стОят?

Маэфор невесело усмехнулся.

– Погоди, а этот тогда чей же?

– Наш, – голос арнорца стал даже мрачнее. – А если по бумагам, то – мой.

Ничего похожего на гордость или радость.

– Сколько же ты заплатил за него?!

– Нет, – покачал головой Маэфор, – нет, не серебром. Не знаю, сколько ему цена в серебре.

Таургон молчал. Что он хочет узнать эту историю, было ясно и без вопроса.

– Вечером расскажу, – сказал командир.

На вечера арнорцы под двое, по трое уходили по харчевням: послушать новости, потолкаться среди местного люда. Да горячего поесть (так, как в первый день, они больше не заказывали). Таверна на Четвертом была им дважды невыгодной: и по деньгам (дорого!), и потому, что с охранником купец болтать не будет, весь улов – чужие разговоры. А вот чем ниже, тем интереснее. Рынков в городе два (на Втором и на Четвертом), постоялых дворов много, харчевни в них и не только в них, наслушаешься досыта.

Маэфор и Таургон устроились в пустой зале с пирогами, купленными днем у разносчика, кувшином вина и масляным светильником, которого им вполне хватало и от которого зала, свободно вмещавшая дюжину, сейчас сжалась до них двоих.

– Рассказать тебе про дом… – сумрачно сказал Маэфор. – Ладно.

Он сделал большой глоток вина, откусил пирога (начинка из ливера с кашей, сваренная в мелкую крошку, просыпалась на стол), снова хлебнул.

– Было это уже при Пауке. Но случилось на правом берегу, да… не на Красном Отроге, чуть раньше. Пока мы еще ничего не ждали. Ну как «не ждали»… ты видел, как мы идем. Но думали – будет позже.

Арахад кивнул: понимаю.

– В общем, похоже, нашелся у них там в горах вожак, который вздумал их объединить. А это надо делать понятно как: большое нападение, большая добыча… большая кровь, да. И напало их… раз, наверное, в десять больше обычного. В темноте, как положено. Колчаны у нас, сам понимаешь, не бездонные, сколько стрел по ним ушло, сколько мимо, не считали. А они всё лезут.

Маэфор снова сделал большой глоток. Подумав, заел. Вот ему не хватало напиться!

– Вижу: дело скверно. Им нужна не добыча, а подчистую перебитый обоз. Ору: отступаем к лагерю! Еще ору: поклажу долой, телеги набок! Купец попался умный, мои команды повторил, сам же первый начал груз наземь кидать… короче, пока мы остатки стрел достреливали, они нам хоть такую крепостцу соорудили. Отступили. Деремся. Из телеги, я тебе скажу, оч-чень годная защита выходит.

– И костер у вас за спиной, – полувопросом добавил Арахад.