Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

С коммунистами Горький расходится, как он пишет, по вопросу об оценке роли интеллигенции. <…> Горький мирится с большевиками лишь в том периоде, когда большевизм не выходил из стадии лабораторной подготовки первых своих интеллигентских и рабочих кадров. Ему близок большевик 1903–1905 гг. Но большевик октябрьский, т. е. созревший, возмужавший, большевик, который непреклонной рукой совершает то, что лишь смутно намечалось полтора десятилетия назад, чужд Горькому и враждебен.

Сам Горький, с его постоянным стремлением к высшей культуре и интеллектуальности, как-то умудрился застрять на полдороге. Он не мирянин и не поп, а какой-то псаломщик культуры. Отсюда его высокомерие к разуму масс и заодно к марксизму…

<…>

Но еще хуже обстоит дело, когда Горький переходит к политике в собственном смысле слова. Тут что ни фраза, то недоразумение или жестокая фальшь. «Человек изумительно сильной воли, он был, во всем остальном, типичным русским интеллигентом». Это Ленин-то типичный русский интеллигент! Разве же это не курьез, не насмешка и при том чудовищная? Ленин — типичный интеллигент!

<…>

…Горький наделял Ленина интеллигентской расколотостью и столь высоко почитавшейся в свое время «больной совестью», этим драгоценным нарывом староинтеллигентского радикализма. Но все это фальшиво. <…> В Ленине, наконец, и это крепче и сильнее всего — воплощен дух молодого русского пролетариата, и не видеть его, а видеть интеллигента, значит, ничего не видеть [ТРОЦКИЙ (VI)].

Троцкий гневно клеймит Горького также и за то, что в своем литературном портрете Ленина писатель представляет его якобы не типично русским человеком.