Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

евреев. Так, например, в просветительской активности известного в начале 1910-х гг. писателя, драматурга и публициста-сатириконца Осипа Дымова, занимавшегося помимо прочего переводами венских импрессионистов — А. Шницлера, Альтенберга и Гофманисталя, он видел «проявление „жидовских извращений национального русского духа“» [ХАЗАН (I). С.75].

Антиеврейский дискурс велся не только в среде национал-патриотов, но и во враждебных им кругах так называемых декадентов. Здесь он носил завуалированный, якобы сугубо метафизический характер. Такие звезды первой величины из стана русских символистов, как Блок, Белый, Эмилий Метнер и др., были, образно выражаясь, насквозь пропитаны теоретической юдофобией, идеями расовой борьбы арийцев и семитов на европейской культурной сцене, в основном почерпнутыми из визионерских трудов Рихарда Вагнера и упомянутого выше Х. С. Чемберлена [БЕЗРОДНЫЙ (I)], [ЛОБАНОВА]. Вот один только пример, касающийся личности Александра Блока:

Литературовед Илья Груздев рассказывал Роману Гулю о «Дневниках» Блока, над рукописями которых он работал в 1920-е гг. для их издания: «Нельзя полностью издать, ну никак нельзя, — ты себе не представляешь, какой там густопсовый антисемитизм»[БУДНИЦКИЙ (I)].

Весьма примечательна в этом контексте и статья Андрея Белого «Штемпелеванная культура» (1909 г.), в которой автор выступил против повсеместной, как ему представлялось тогда, «иудеизации» русской культурно-общественной жизни.