Горькое похмелье

– Лёвочка, хлопцы! Где-то тут будет поворот на Ново-Петровку. Не проехать бы мимо.

– Я знаю, – откликнулся Юрко. – Шо, батько, на Ново-Петровку пидем?

– Говорят, там якись зловредни комиссары завелись. Надо б нам на них посмотреть.

Армия Махно двинулась в степные районы, туда, где, по рассказам селян, хозяйничали отряды «продовольственной диктатуры».

В селе Ново-Петровка на пыльной площади собрались две группы людей. На одной стороне стояли небогато одетые селяне, на другой – компания поменьше: продармейцы, одетые, впрочем, также небогато. А посредине площади, как самый важный гость, на селян глядел пулемет «Максим», при нем два человека расчета и командир в новой защитной рубахе, в ремнях, с красочной нашивкой на рукаве. На нашивке выделялась красная звезда с расходящимися голубыми лучами. Но самое главное – буквочки по кругу. Маленькие такие буквочки – «РВТ». И никто из селян не знал, даже не догадывался, что означали эти буквочки. А означали они принадлежность отряда к Революционному военному трибуналу и, стало быть, эти люди могли судить прямо на месте и тут же приводить приговор в исполнение.

Эх, Нестор Иванович, не ты ли утверждал право судить не по закону, а по целесообразности и народной воле? Вот она, народная воля, в лице этого худощавого командира!

– Бедняки, выйдите сюда! – приказал командир, но селяне не шевельнулись. – Ну, кто живет от урожая до урожая, не имеет излишков… Чего ж вы? Выходите!

Человек пять вышли. Переминались с ноги на ногу. Оглядывались по сторонам. Не привыкли к классовому делению. Там, за их спинами, стояли сваты, кумовья, родичи…

– Покажите, кто в селе самый богатый! – обратился командир к беднякам. – Мы у них реквизируем хлеб, а вы, бедняки, получите по мешку с каждых пяти!

Бедняки молчали.

– Так! Покрываете мироедов? – жестко спросил командир. – Вот ты и ты, – он указал на двух бедняков, – станьте вот сюда, в стороночку!

Потом он оглядел остальных, их одежду, лица, ноги Взгляд выхватил цепочки от часов, сапоги, те, что повыше голенищами и получше. Обувка – первый показатель. Кто беден, тот до морозов босиком ходит.

– И вы, вот эти двое… тоже туда, – ткнул он пальцем.

«Богачи» присоединились к беднякам.

– Раз уж вы такие дружные, ступайте разом до апостола Петра. Пускай он там разбирается, кто из вас богач, а кто бедняк!..

Едва заметный взмах рукой.

Короткая очередь. И четверо селян упали!

И тут только толпа поняла, что происходит. Раздались истошные бабьи крики:

– Ой, лышенько!.. Ой боже ж ты мий!…

– Молчать!

Бабы в ужасе смолкли. Лица продармейцев тоже выражали испуг, глаза смотрели в землю.

– Я знаю, я знаю! – закричал один из бедняков. – У Сидора в клуни яма, там пудов до ста пшеныци!

– О, пошло дело! – обрадовался командир. – Пришла классовая борьба и в село. А то, понимаешь, все на пролетарьят рассчитуете! Привыкли друг за дружку держаться, як все равно слепые.

И тут на краю села послышался топот коней, поднялась пыль.

В село влетела кавалькада. Впереди на тачанке развевалось красное знамя.

– Видать, Сарачан возвертается? – спросил командир у пулеметчиков.

Те пожали плечами.

Несколько мгновений – и площадь заполнилась вооруженными людьми. Красное знамя исчезло, вместо него появилось черное.

– Бандиты! – прокричал командир. Но кто-то огромный упал на него с коня, повалил на землю. Пулеметчиков стали бить прикладами. Остальные продармейцы послушно побросали оружие, подняли руки…

– Батько! Батько! – узнали селяне Нестора. – Батько вернувся!

Слезы и плач смешались с радостными выкриками. Праздник и поминки – в один час…

Махно подъехал к продармейцам:

– Значить, так! Кто из простых красноармейцев покается, попросит у народа прощение, будет жить! – Он обвел взглядом селян: – С остальными сами разбирайтесь! Решайте по своему народному разумению!

В считаные минуты у жителей Ново-Покровки появились в руках вилы, лопаты, цепы…

Глава десятая

В салон-вагоне Троцкого колдовала над картой все та же тройка: сам Лев Революции, Вацетис и Склянский. Стучал аппарат Юза. Стенографисты Глазман и Сермукс, аккуратные, одетые в хаки, вели в уголке записи. Для истории. А история напоминала о себе грохотом орудийных выстрелов. Дрожали стаканы и графины.

Телеграфист осторожно тронул Склянского за плечо, подал ему ленту с текстом. Эфраим Маркович пробежал ее глазами.

– Ну вот, пожалуйста, – сказал он. – Вновь объявился батько Махно. Уничтожил несколько продотрядов. Всюду выступает, говорит о какой-то третьей революции, которая должна смести большевиков. К нему присоединяются сотни крестьян…

– И нам это сообщают за полчаса до моего отбытия в Казань! – рассердился Троцкий, не отрываясь от карты. – Я уже занят Восточным фронтом!.. Иоаким Иоакимович, бросьте на Махно все силы! Его надо уничтожить!

– Какие силы вы имеете в виду? – спросил Вацетис. – Те, что мы бросили на Григорьева? Или те, которыми мы пока удерживаем в Крыму Слащёва? Я говорю «пока», потому что армия Дыбенко разваливается. А мне еще нужны дополнительные силы против Деникина. Он двинулся на Харьков…