Горькое похмелье

– Поч-чему не в армии? – строго спросил поручик.

Парубок как-то странно косил глазами, пускал слюну, не к месту улыбался.

Маленький сгорбленный, трясущийся, с сивой лохматой бородой дедок бросился к поручику:

– Не трогайте хлопця, пан охвицер… хворый он на розум! Дурковатый! Ось и справка! – И он сунул в руку офицера вместо справки червонец. Физиономия царя-миротворца исчезла в потной ладони.

– Отпустите! – скомандовал поручик стражникам.

Возы нескончаемой вереницей втягивались в город через Каменскую слободку. Стучали по булыжнику копыта, громыхали и скрипели возы и телеги.

– Сворачивай на Каменский базар! – кричал полицейский, стоящий на перекрестке. – Озерный переполненый!..

Но его не слушали, перли прямо в центр… Загородили путь свадьбе. Она остановилась.

Молодой «мешок с деньгами» поначалу с любопытством рассматривал возчиков. Но вскоре любопытство сменилось тревогой. Он решительно отбросил сигару, торопливо слез с пролетки.

– Ты куда, Альбертик?

– По делу, графиня! По делу!

– Но ты скоро вернешься?

– Боюсь, шо не сильно скоро! Если шо не так, просю пардону, графиня! – Он перебежал улицу и нырнул в прибрежный парк…

…На подъезде к рынку овощи на возах вдруг подозрительно, сами по себе, зашевелились. Полетели с возов на землю кочаны капусты… Чвах – разлетелась, растеклась по булыжнику красная арбузная мякоть, посыпались на дорогу огурцы, баклажаны, покатились золотистые яблоки. Из возов, из-под наваленных на них сверху овощей, стали выбираться махновцы. Отряхивались от соломы. Расхаживали затекшие ноги. В руках у каждого либо винтовка, либо ручной «льюис», а кое-где на возу уже возник и «Максим», приготовленный к стрельбе.

Очередь по стеклам, по крышам – для острастки!

Телеги с пулеметами останавливались на перекрестках, занимали важные, узловые места.

Гвалт. Паника. Выстрелы. Разбежалась в разные стороны перепуганная «свадьба».

– Махно в городе!.. Батько Махно!.. – послышались крики самых догадливых.

Городовых, стражников с улиц как ветром сдуло. Они бегали по дворам, на ходу срывая погоны. Забрасывали за заборы фуражки. Скрывались в пристройках, сараях…

На въезде в город офицеры и стражники бросились к пулемету, установленному на деревянном помосте. Но селяне, чинившие телегу, вдруг оказались с маузерами, шашками. Зазвучали выстрелы…

И тут же – где только умудрились спрятаться в голой степи? – в город влетели конники Каретникова. Со свистом, со стрельбой, с блеском шашек…

Дедок, стоя посреди запруженной возами базарной площади, стянул с лица фальшивую бороду, распрямился. И все! И не стало больше «капустного дедка». Возник Нестор Махно. Юрко подвел к нему коня. Приподнявшись в седле, Махно прокричал:

– Давай, хлопчики! На этот раз город никому не отдадим!

…От Потемкинского дворца, окутываясь сизым выхлопом, отъехал длинный «линкольн». В нем, кроме шофера, находились еще несколько военных и штатских. И, конечно, комендант Лещинин.

– Проспали! Прогавкали! – кричал он. – Давай на Чечеловку! Может, с той стороны еще проскочим!

А в город на тачанках уже въезжало и входило остальное махновское войско. Павло Тимошенко командовал батареями, которые тянули упитанные немецкие битюги…

Штаб Махно обосновался в Потемкинском дворце. В зале, где еще вчера сидел командант Лещинин, батько принимал рабочие делегации. Явились и те самые железнодорожники, что менее года назад не давали махновцам уйти из города, и рабочие «Металлиста», что сооружали баррикады на их пути…

– Ну што? Опять будем ругаться? – спросил Нестор.

– Та ни, чого там! – мял в руке фуражку приземистый, с властным лицом трудяга. – Розглядели мы деникинцев… Кооперативы наши позакрывали, профсоюзы роспустили…

– Жопу ативистам набылы! – добавил второй металлист. – А кого и в тюрягу… Для них шо рабочий, шо большевик – не розбыраються!

– Ну и с каким же делом пришли? – Махно хитровато оглядел делегацию.

– Спросить… насчет наших касс и банков, – сказал «властный» рабочий. – И вообще, насчет грабежей…

– Ничего вашего не тронут, – заверил Махно. – Разве шо у имущих классов. Которые в роскоши.

– Ну и добре, – согласились рабочие. – Насчет имущих возражениев не буде.

– И промышленныков наших… тоже не сильно обижайте. Они все ж таки дело понимают, кому шо продать… Экономика, то тонкое дело…

– Договорились, – согласился Махно. – И вас прошу тоже немного подсуетиться. Собираюсь провести в Катеринославе съезд вольных Советов. Прошу, шоб и от ваших профсоюзов делегаты были… Шоб не только селянство, а й рабочие свое слово сказали!

– Постараемся! – Рабочие о чем-то коротко пошептались, и «властный» от имени «громады» добавил: – У нас до селян тоже вопросы имеются: шоб цены на хлеб не того… не сильно… шоб по совести…

Делегаты направились к выходу.

– Анархисты за союз пролетариата с крестьянством! – им вдогонку сказал до сих пор молчавший Аршинов. – За одно целое.