Гостиница тринадцати повешенных

Иду я, значит, к нему, мило улыбаясь, только чтобы сказать ему: «Не бойся! Мы всего лишь побеседуем!», но не тут-то было!.. Я уже шагах в десяти от нашего пожирателя баранов, но тут вдруг из рядов коров вылетает огромный черный бык и стрелой несется на волка. Ах! Стыдно признавать, но меня, судя по всему, серый опасался гораздо меньше, чем быка, так как перед этим новым противником наш негодяй, в один миг растеряв свой гордый вид, уносит ноги в сторону леса… Бык бежит за ним… а я – за быком, крича: «Эй, Робен – его зовут Робен, этого быка; мы с ним знакомы, – эй, Робен, куда ты лезешь? Тебя это не касается! Ты попортишь его, этого зверюгу, своими рогами, позволь нам самим все урегулировать, вдвоем – только он и я! Мне нужна его шкура – будет ковриком перед кроватью!»

Но эти быки, они, конечно, храбры, но вместе с тем немного глуповаты! Раз уж куда-то помчался – уже не остановится. И ладно бы настиг и распотрошил волка, так нет же – только спугнул. Оказавшись на опушке леса, волк, считай, был уже дома. Все шито-крыто… исчез в чаще. Словно говорит: «Поймай меня там, если сможешь!» Робен налетает то на одно дерево, то на другое, но все равно упрямо прет вперед. «Убьешься придурок, – кричу я ему, – куда полез! Оставался б лучше со своими телочками!»

То ли он понял, что я над ним насмехаюсь, то ли досада от неудавшейся погони ударила в голову, но только смотрю я, совершенно беззаботный, как он срезает кору с вяза, и тут вдруг Робен поворачивается и, опустив голову, бросается на меня. Э! Буду честен: дразнить волка – это детская забава… но вот сражаться с быком, вот так, неожиданно, без подготовки… ну его к черту! Чувствую вдруг: мне с ним не справиться. Да и неудивительно: что такое моя кизиловая палка против рогов Робена? Укрылся я за одним толстенным дубом… и кружу вокруг… и Робен за мной, с видом, словно хочет сказать на своем языке: «А! Так я придурок, значит! Ну подожди, я тебе покажу придурка!»

Сколько времени мы бы так кружили? До скончания веков, наверное. Но тут вдруг из леса раздается голос – голос, который я тут же узнал… и который мне так приятно было услышать в тот момент! И сейчас готов это признать!.. – и голос этот кричит: «Не двигайся, Марк!»

Я повинуюсь! Я всегда беспрекословно повинуюсь этому голосу. Тем временем Робен, у которого нет тех же причин, какие есть у меня, стоять смирно, уже роет землю копытами, готовый насадить меня на рога. Мы стоим друг против друга… еще секунда – и меня срежут, как кору с вяза… и отбросят… куда придется. Но не успевает он закончить свои любезные приготовления, как на него набрасывается какой-то человек… и своими железными руками хватает за рога. Робен ревет, пытаясь сбросить это внезапное ярмо. Тщетные усилия! Руки его не отпускают, напротив, давят на быка еще сильнее. Робен мычит уже не от гнева, а от страха; он дрожит, ноги его подкашиваются, и наконец безжизненной массой он оседает на землю.

А я бросаюсь на шею господину Паскалю Симеони, крича: «Спасибо!.. спасибо, господин. Раньше вы были отважным, как орел, и хитрым, как лиса, теперь же, вижу, стали еще и сильным, как лев! Что прикажете? Я весь в вашем распоряжении, весь ваш на этой земле, а если понадобится, то буду вашим слугой и в ином мире! Говорите, живой или мертвый, я всецело принадлежу вам!»

* * *

Жан Фише замолчал, и паж, который прослушал его рассказ с превеликим интересом, с восхищением посмотрел на героя приключения – Паскаля Симеони.

– Уж и не знаю, – воскликнул он, – какой ужасной силой нужно обладать, чтобы укротить быка! Я полагал, что во всей Франции есть только один человек, способный на нечто подобное – мой друг Клод Даржан, муж Кристины Буасси; похоже, я ошибался, мой дорогой Паскаль… Где вы приобрели эту удивительную силу мускулов, неужели в монастыре Капуцинов на улице Сен-Жак?

– Да, – отвечал Паскаль. – Настоятель монастыря подобен Гераклу, Самсону… и вместе с тем или вопреки тому, если хотите, это человек блестящего ума, чей девиз таков: «Когда голова на плечах, следует подумать и о теле». С головой у меня было все в порядке, вот я и поработал немного над собой под руководством могучего настоятеля.

– Но поговорим же о вашем путешествии, Паскаль. Заехав в Коффри за Жаном Фише, вы, вероятно, побывали и в Брей-ле-Сек? Как поживают мои дорогие кузины Кристина, Луиза и Фернанда?[14]

– Замечательно, господин маркиз.

– Луиза и Фернанда так и не нашли себе партию?

– Не нашли. И, боюсь, никогда не найдут.

Жуан печально покачал головой.

– Да, – продолжал он, – я вас понимаю, мой друг. Любовь… любовь без будущего, которую не выкинешь из сердца. Бедняжки! Они заслуживали большего счастья.

И молодой человек продолжал со вздохом:

– А затем вы, вероятно, отправились в замок Флерин? Виделись ли вы с графиней де Шале?

– Виделся.

– Милая тетушка! Теперь, зная, что за ним, как тень, будет следить такой человек, как вы, готовый ежеминутно отстранять всякую опасность, полагаю, она спокойна за судьбу сына.

– Графиня де Шале приняла меня так любезно и радушно, что я никогда этого не забуду.

– Вы никого у нее не встретили?