Говори

Тема смерти – ключевая для антиутопии на уровне всего жанра. Антиутопическое общество – это общество садомазохизма, где смерть трансформируется и модифицируется во множество вариаций, от сцен казни до умерщвления плоти или, напротив, превращения телесной сферы жизни граждан в социальную функцию. Влечение к смерти направляется либо вовне – превращаясь в садизм, либо внутрь личности – становясь мазохизмом.

Страх смерти вытесняется сознанием, и в конечном счете человек получает удовольствие «от страха, порожденного страхом».

ТАНЯ

Впервые я увидела человека, который должен умереть, когда Женя уже проработал там больше года. Устроить это было легко – я просто сказала, что мне нужно

это увидеть. До определенного момента он всегда заинтересован в том, чтобы люди делали то, что им, как они считают, следует делать. Если это ему не мешает. Я не мешала – тогда.

Я помню, что меня поразило то, что это был просто человек – из плоти и крови, такой обычный, что мне стало даже смешно. Если стереть окружающую нас обстановку и нарисовать новые предлагаемые обстоятельства – вот он, посреди оживленной улицы, например, – это будет обычный прохожий, ничто в нем не будет выдавать живое существо, проживающее последние дни на земле, существо, у которого кончается время.

Я видела его казнь. Так, в этом наблюдении, сбывалась из раза в раз Женина мечта: лучше один раз увидеть, чем сто раз представить. Иди и смотри. Процедура казни поразила меня много больше, чем вид подсудимого. «Так просто» – вот что звенело у меня в голове, возмущалось на разные голоса, то срываясь на фальцет, то искрясь истеричным смехом. И это все? Просто, это так просто.

Если посмотреть на происходящее в комнате за стеклом другими глазами – совсем чужими глазами, глазами не с Земли, как если бы в эту комнату залетел вдруг скитающийся по просторам вселенной инопланетянин. Или – если бы видеозапись происходящего показали по кабельному каналу мультфильмов, и на это видео смотрели бы другие глаза – глаза ребенка. Если попробовать представить это в таком свете. То. Так я смотрела на это. Люди за стеклом смотрят в комнату, где лежит на кушетке мужчина, лежит и ждет, а над ним стоит человек, который набирает в шприц лекарство от жизни. Рядом стоит врач. За ними – двое охранников. Это какая-то неправильная больница! Мужчина на кушетке зажмуривается так крепко, что мне видны наливающиеся кровью синие жилки на его мокрых висках.

Я представляла, что смотрю на него чужими глазами ребенка-инопланетянина. Я представляла, что на его месте лежу я сама. О чем думают сидящие за стеклом люди? Что чувствует вводящий шприц человек? Вряд ли они играют в ту же игру, что и Женя, вряд ли они вообще сейчас играют. А я, стоя у стенки слева от стекла, следила, как он наслаждается медленно сменяющими друг друга секундами, как впитывает каждое движение, каждый шорох и каждый звук, преломление света на предметах в комнате казни, цвета радужных оболочек собравшихся в комнате людей. Я смотрела, как он смотрит

. Если все мы лишь эхо друг друга, помноженное на себя самое, то давай я буду тем, кто умирает, а ты будешь меня убивать.

Чувство страха, слившееся в эти минуты с чувством глубокого удовлетворения, ощущение подсмотренной краем глаза тайны, завершившаяся победой удачная попытка подсмотреть краем глаза нечто бóльшее, что есть в мире, – он переполнялся этим чувством, светился им, он просто стоял там, за стеклом, и ел это чувство.

– Цари Вавилона, совокупляющиеся на вершине пирамиды со жрицей Иштар, избранные, прекрасно понимающие сейчас, во время эрекции, что сразу после их принесут в жертву великим всеобъемлющим богам, – шепчет Женя. Его лихорадит.

Он никогда не допускал мысли о том, что с ним что-то не так. Нормальность не есть добродетель, это лишь банальное отсутствие мужества. Воля есть способность самостоятельно принимать решения и совершать действия в строгом соответствии с принятым в результате мыслительного процесса решением. Одна из высших психических функций.

У меня в голове, наверное, тогда в первый и последний раз мелькнула где-то в гулкой теплой темноте мысль: как кошка в темной комнате, краем глаза ты видишь какое-то движение, но не успеваешь даже идентифицировать то, что именно ты увидел. И я подумала: «Ты выбрала не того». А еще: «Еще не поздно, не поздно совсем уйти отсюда». А совсем уже потом: «Боже, ну это ведь так тяжело и страшно – начинать все сначала, с кем-то где-то не здесь».