Говори

– Не слышу.

– Филиппа.

– Филипп, подойди.

Они идут навстречу друг другу, две тени, и Стасу приходится выгибать голову и привставать на локтях, чтобы видеть их силуэты.

– Ты зачем сюда пошел, скажи, Филь? Чтобы чувствовать себя хоть кем-то значимым? Так тебе здесь придали значение. Максимум власти, минимум сложностей. Просто не давать ему умереть раньше срока. Кем же надо быть, чтобы не справиться даже с этим, Филь? Скажи, как ты теперь будешь смотреть в зеркало? Мне правда интересно. Мне интересно, каково это – быть настолько тупым. Тяжело, наверное?

Фигура напротив говорящего сдувается, как воздушный шарик, который не проткнули, а просто ослабили узелок, воздух выходит медленно, плавно и бесповоротно.

– Что стоим, кого ждем? Несите в морг. Я разберусь.

Мужик переключает внимание на Стаса. Стас крепко закрывает глаза.

– Кого обманываешь? Не спишь ведь.

Cтас открывает глаза и смотрит на мужчину снизу вверх.

– Не печалься, Стас. Я помогу тебе пройти все это.

Откуда он знает его имя?

– Откуда вы знаете мое имя?

– Из небесной канцелярии позвонили, просили за тобой присмотреть. Ты слушай, что я тебе говорю, и все будет хорошо, ладно, Стас? Нет, не отвечай, просто подумай об этом.

Мужик уходит.

Но он вернется.

* * *

Влад идет за Евгением, не смея окликнуть. Он тащится сзади до кабинета коменданта, а потом ждет. Через десять минут он выходит, вздыхает. Не стоило бы его ждать. Влад не согласен. Владу важно выделить себя из общей массы провинившихся, подчеркнуть, что они с ним не из одной лодки. Так в школе, когда ребята доводили классную до крика, он всегда считал своим долгом остаться после уроков, заглянуть в глаза, извиниться, хотя на самом деле ему никогда не было жаль учителей.

– Паскудная привычка, – замечает Евгений, пока они идут во двор. – Хотя кто-то сказал бы, что самосохранение ценный навык.

Владу стыдно невесть отчего. Стыд и восторг – то, что он испытывает рядом с этим человеком почти всегда.

– Вы хотите побыть один?

– Хотел бы – побыл бы. – Он молча затягивается. – Я хочу, чтобы больше таких историй не было, понимаешь?

Влад понимает. Он не вполне понимает почему, но главное – теперь ему понятно, чего хочет Евгений. Надо все сделать так, как он хочет. Чтобы не ушло волшебство.

Волшебство заключается в том, что рядом с ним всегда становится легче. Жизнь вдруг кажется более выносимой, но явление это не то чтобы временное – скорее полностью зависящее от присутствия Евгения рядом. Влад мечтает стать его другом, настолько близким, чтобы во время этой близости он успел понять, как наладить свою жизнь, придать ей логичности.

– Евгений Андреевич, я читаю сейчас книгу, это научная фантастика, но там тоже о тюрьме.

– И что?

– Думал, она могла бы быть вам интересной.

– Мне кажется, лучше думать о том, что интересно тебе, нет?

– А как же…

В ответ он тушит окурок о край мусорного ведра, пластмасса плавится, образуя сигаретный ожог.

– Ну а ты расскажешь мне, чем там все кончилось, да, Влад? В книге. Пойдем, пора бы и поработать.

* * *

Ночью к Стасу подступает паника. Из камеры пропадает весь воздух, легкие заполняются при вдохе густым ничем. Не может такого быть, думает Стас, куда делся воздух, чем же я тогда сейчас дышу, кто-то очень сильно давит ему на шею сзади, туда, где, будь он горбуном, был бы горб, давит на затылок, на лоб, и наконец Стаса неукротимо рвет прямо себе на колени.

Таким его и застает охранник. Он смотрит молча, без насмешки или сочувствия, смотрит оценивающе и как-то никак.

– Полегчало?

Стас кивает и качает головой одновременно, получается какое-то неоднозначное движение, похожее на рывок.

Некоторое время они проводят молча. Стас сидит на краю кровати, охранник стоит в коридоре и смотрит на него. Сосед затих и наверняка подслушивает. В коридоре гудит лампа.

– Если ты не скажешь, что чувствуешь, я не смогу тебе помочь, – наконец резюмирует охранник.

Стас истерично смеется. Этот мужик издевается над ним. Они все тут больные. Они все не понимают, что так нельзя.

– Странный ты человек, – произносит Евгений, склонив голову набок.

– Почему?

– Потому что смеешься. Что тут смешного? – это звучит как-то сочувственно, это сразу ставит Стаса на одну сторону с охранником, это они теперь вдвоем против всего этого абсурда.

– Ничего, в том-то и дело, что ничего! – почти кричит Стас.

– Не ори, Стас. Сосед твой проснется, про бога рассказывать будет, оно тебе надо?

– Не надо!

– Ну вот и хорошо. То, что происходит с тобой, совсем не смешно, и мы оба это прекрасно понимаем.

– Помогите, – почти на пределе уровня слышимости произносит Стас.

– Я пытаюсь.

Лампочка продолжает гудеть, Стас – дышать, с опаской, вдруг воздух снова исчезнет.

– Я не могу спать, – наконец говорит Стас, с обидой и отчаяньем, как будто жалуется на кого-то.

– Понимаю. Тебе очень страшно засыпать. Но завтра ты проснешься, Стас. Ты точно проснешься, поэтому ты можешь спокойно заснуть. Я тебе это обещаю.