Граф Монте Кристо 1 часть

Morrel attributed Penelon's embarrassment to the elegance of his attire; it was evident the good fellow had not gone to such an expense on his own account; he was, no doubt, engaged on board some other vessel, and thus his bashfulness arose from the fact of his not having, if we may so express ourselves, worn mourning for the Pharaon longer.	Г-н Моррель приписал замешательство Пенелона его щегольскому наряду; вероятно, старый матрос не за свой счет пустился на такую роскошь; очевидно, он уже нанялся на какой-нибудь другой корабль и стыдился того, что так скоро, если можно так выразиться, снял траур по "Фараону".
Perhaps he had come to tell Captain Gaumard of his good luck, and to offer him employment from his new master.	Быть может даже, он явился к капитану Гомару поделиться с ним своей удачей и передать ему предложение от имени своего нового хозяина.
"Worthy fellows!" said Morrel, as he went away, "may your new master love you as I loved you, and be more fortunate than I have been!"	- Славные люди! - сказал, удаляясь, Моррель. -Дай бог, чтобы ваш новый хозяин любил вас так же, как я, и оказался счастливее меня.
August rolled by in unceasing efforts on the part of Morrel to renew his credit or revive the old.	Август месяц протек в беспрестанных попытках Морреля восстановить свой прежний кредит или же открыть себе новый.
On the 20th of August it was known at Marseilles that he had left town in the mailcoach, and then it was said that the bills would go to protest at the end of the month, and that Morrel had gone away and left his chief clerk Emmanuel, and his cashier Cocles, to meet the creditors.	Двадцатого августа в Марселе стало известно, что он купил себе место в почтовой карете, и все тотчас же решили, что Моррель объявит себя несостоятельным в конце месяца и нарочно уезжает, чтобы не присутствовать при этом печальном обряде, который он, вероятно, препоручил своему старшему приказчику Эмманюелю и казначею Коклесу.
But, contrary to all expectation, when the 31st of August came, the house opened as usual, and Cocles appeared behind the grating of the counter, examined all bills presented with the usual scrutiny, and, from first to last, paid all with the usual precision.	Но, вопреки всем ожиданиям, когда наступило 31 августа, касса открылась, как всегда. Коклес сидел за решеткой невозмутимо, как "праведный муж" Г орация, рассматривал с обычным вниманием предъявляемые ему векселя и с обычной своей точностью оплатил их от первого до последнего.
There came in, moreover, two drafts which M. Morrel had fully anticipated, and which Cocles paid as punctually as the bills which the shipowner had accepted.	Пришлось даже, как предвидел г-н Моррель, погасить два чужих обязательства, и по ним Коклес уплатил с той же аккуратностью, как и по личным векселям арматора.
All this was incomprehensible, and then, with the tenacity peculiar to prophets of bad news, the failure was put off until the end of September.	Никто ничего не понимал, и всякий с упрямством, свойственным предсказателям печальных событий, откладывал объявление несостоятельности до конца сентября.
On the 1st, Morrel returned; he was awaited by his family with extreme anxiety, for from this journey to Paris they hoped great things.	Первого сентября Моррель вернулся. Все семейство с большой тревогой ожидало его; от этого путешествия в Париж зависела последняя возможность спасения.
Morrel had thought of Danglars, who was now immensely rich, and had lain under great obligations to Morrel in former days, since to him it was owing that Danglars entered the service of the Spanish banker, with whom he had laid the foundations of his vast wealth.	Моррель вспомнил о Дангларе, ставшем миллионером и когда-то обязанном ему, потому что именно по его рекомендации Данглар поступил на службу к испанскому банкиру, с которой и началось его быстрое обогащение.