Граф Монте Кристо 1 часть

And remember, moreover, that it is often he who comes off victorious from the strife, absolved of all crime in the eyes of the world.	Полноте! Не говоря уже о том, что он нередко выходит из борьбы победителем, оправданным в глазах света и как бы прощенным богом.
No, no," continued the count, "had I to avenge myself, it is not thus I would take revenge."	Нет, нет, - продолжал граф, - если мне суждено когда-нибудь мстить, то я буду мстить не так.
"Then you disapprove of duelling?	- Итак, вы отрицаете дуэль?
You would not fight a duel?" asked Albert in his turn, astonished at this strange theory.	Вы отказались бы драться? - спросил в свою очередь Альбер, удивленный странной теорией графа.
"Oh, yes," replied the count; "understand me, I would fight a duel for a trifle, for an insult, for a blow; and the more so that, thanks to my skill in all bodily exercises, and the indifference to danger I have gradually acquired, I should be almost certain to kill my man.	- Нет, почему же? - возразил граф. - Поймите меня: я буду драться за безделицу, за оскорбление, за попытку уличить меня во лжи, за пощечину и сделаю это тем более с легким сердцем, что благодаря приобретенному мною искусству во всем, что касается физических упражнений, и долголетней привычке к опасности я мог бы не сомневаться, что убью своего противника.
Oh, I would fight for such a cause; but in return for a slow, profound, eternal torture, I would give back the same, were it possible; an eye for an eye, a tooth for a tooth, as the Orientalists say,-our masters in everything,-those favored creatures who have formed for themselves a life of dreams and a paradise of realities."	Разумеется, за все это я стал бы драться; но за глубокое, долгое, беспредельное, вечное страдание я отплатил бы точно такими же муками - око за око, зуб за зуб, как говорят люди Востока, наши извечные учители, эти избранники, сумевшие превратить жизнь в сон, а явь в земной рай.
"But," said Franz to the count, "with this theory, which renders you at once judge and executioner of your own cause, it would be difficult to adopt a course that would forever prevent your falling under the power of the law.	- Но мне кажется, - возразил Франц, - поскольку вы одновременно становитесь и судьей, и палачом в вашем собственном деле, трудно удержаться на границе закона и самому не подпасть под его власть.
Hatred is blind, rage carries you away; and he who pours out vengeance runs the risk of tasting a bitter draught."	Ненависть слепа, гнев безрассуден, и кто упивается мщением, рискует испить из горькой чаши.
"Yes, if he be poor and inexperienced, not if he be rich and skilful; besides, the worst that could happen to him would be the punishment of which we have already spoken, and which the philanthropic French Revolution has substituted for being torn to pieces by horses or broken on the wheel.	- Да - если он беден и глуп; нет - если он обладает миллионами и умен. Впрочем, в самом худшем случае ему грозит только та казнь, о которой мы сейчас говорили и которой человеколюбивая французская революция заменила четвертование и колесование.
What matters this punishment, as long as he is avenged?	А что для него казнь, если он отомщен?
On my word, I almost regret that in all probability this miserable Peppino will not be beheaded, as you might have had an opportunity then of seeing how short a time the punishment lasts, and whether it is worth even mentioning; but, really this is a most singular conversation for the Carnival, gentlemen; how did it arise?	Право, мне почти жаль, что этот несчастный Пеппино, по-видимому, не будет "decapitato", как они выражаются; вы увидели бы, сколько это берет времени и стоит ли об этом говорить. Но, право же, господа, какой странный разговор для первого дня карнавала! С чего он начался?