Граф Монте Кристо 1 часть

Many women held their infants on their shoulders, and thus the children had the best view.	Многие женщины держали детей на плечах, откуда этим юным зрителям отлично был виден эшафот.
The Monte Pincio seemed a vast amphitheatre filled with spectators; the balconies of the two churches at the corner of the Via del Babuino and the Via di Ripetta were crammed; the steps even seemed a parti-colored sea, that was impelled towards the portico; every niche in the wall held its living statue.	Монте Пинчо казался обширным амфитеатром, все уступы которого были усеяны народом; балконы обеих церквей, на углах виа дель-Бабуино и виа ди-Рипетта, были переполнены привилегированной публикой; ступени папертей напоминали морские волны, подгоняемые к портику непрерывным приливом; каждый выступ стены, достаточно широкий, чтобы на нем мог поместиться человек, служил пьедесталом для живой статуи.
What the count said was true-the most curious spectacle in life is that of death.	Слова графа оправдывались: очевидно, в жизни нет более интересного зрелища, чем смерть.
And yet, instead of the silence and the solemnity demanded by the occasion, laughter and jests arose from the crowd. It was evident that the execution was, in the eyes of the people, only the commencement of the Carnival.	А между тем вместо тишины, которая, казалось, приличествовала торжественности предстоящей церемонии, от толпы исходил громкий шум, слагавшийся из хохота, гиканья и радостных возгласов; по-видимому, и в этом граф оказался прав: казнь была для толпы не чем иным, как началом карнавала.
Suddenly the tumult ceased, as if by magic, and the doors of the church opened.	Вдруг, как по мановению волшебного жезла, шум затих; церковные двери распахнулись.
A brotherhood of penitents, clothed from head to foot in robes of gray sackcloth, with holes for the eyes, and holding in their hands lighted tapers, appeared first; the chief marched at the head.	Впереди выступало братство кающихся пилигримов, одетых в серые мешки с вырезами для глаз, держа в руках зажженные свечи; первым шествовал глава братства.
Behind the penitents came a man of vast stature and proportions.	За пилигримами шел мужчина огромного роста.
He was naked, with the exception of cloth drawers at the left side of which hung a large knife in a sheath, and he bore on his right shoulder a heavy iron sledge-hammer.	Он был обнажен, если не считать коротких холщовых штанов; на левом боку у него висел большой нож, вложенный в ножны; на правом плече он нес тяжелую железную палицу.
This man was the executioner.	Это был палач.
He had, moreover, sandals bound on his feet by cords.	На ногах у него были сандалии, привязанные у щиколоток бечевками.
Behind the executioner came, in the order in which they were to die, first Peppino and then Andrea.	Вслед за палачом, в том порядке, в каком они должны были быть казнены, шли Пеппино и Андреа.
Each was accompanied by two priests.	Каждого из них сопровождали два священника.
Neither had his eyes bandaged.	Ни у того, ни у другого глаза не были завязаны.
Peppino walked with a firm step, doubtless aware of what awaited him.	Пеппино шел довольно твердым шагом; по-видимому, ему успели дать знать о том, что его ожидает.
Andrea was supported by two priests.	Андреа священники вели под руки.