Грани пустоты

Костя нехотя перевел внимание на темную пелену. Она оставалась недвижимой, ровной, безучастной. Как всегда, выглядела менее пугающе, чем была на самом деле.

– Да нет, вы не поняли! – в сердцах крикнул Дайс. – Прямо сейчас надо уходить! – и первым побежал к машине. – Ну же!!!

Капитан медлил всего секунду и отправился следом. Костя не стал задерживаться.

Вновь усевшись за руль, Дайс судорожно провернул ключ зажигания. Но машина не издала ни звука. Он повернул еще раз – безрезультатно.

– О-о-о-о черт! – почти плачущим голосом выдавил он и задергал ключ так остервенело, будто за ними гнались военные Второй.

– Рядовой Дайс, покинь водительское место. – Блэк вылез с заднего сиденья и замер напротив водительской двери. – Это приказ.

Дайс прикрыл глаза и что-то тихо прошептал. А потом спокойно вышел из машины и пересел назад. Блэк сел за руль и без труда завел машину.

Костя не стал комментировать эту заминку, и на обычной неспешной скорости они выдвинулись в сторону своей базы. Как ни странно, Дайс не подгонял их и, в целом, совершенно затих. Костя повернулся к товарищу – единственное, что его выдавало, – все еще испуганный взгляд.

Но машина ехала по бескрайнему зимнему полю как ни в чем не бывало. Небо сильнее затягивало тяжелыми снежными тучами, ветер долбил в лобовое стекло… И трепал волосы на растянутом на кресте ученом.

Помимо воли это движение привлекло внимание Кости. Он так старался не смотреть и даже не помнить про три трупа на въезде, что стоило отвлечься, забыть – и глаза тут же устремились к запретному.

Каштановые волосы, как у Дайса, не стриженные очень много лет и достававшие несчастному до плеч, прикрывали исхудавшее бледное лицо с впалыми глазами. Их и трепал безжалостный ветер. Голое посиневшее тело было настолько тщедушным, что создавалось впечатление, будто во Второй людей намеренно морили голодом. Хотя ученые Третьей Державы выглядели не сильно лучше, а в еде их никто не ограничивал. Пустота, прокравшаяся в их мысли, пожирала и тело задолго до смерти.

Интересно, что становилось с этими людьми, когда они возвращались в цивилизацию? Могут ли они жить дальше как ни в чем не бывало?

Когда машина проезжала совсем близко к крестам, голова с каштановыми волосами будто приподнялась. Костя, который не сводил с нее завороженного взгляда, вскрикнул:

– Он жив!

Блэк взглянул в ту же сторону и даже притормозил. Но движение не повторялось, голова вновь была опущена, и лишь волосы плясали на усиливавшемся ветру.

С такого расстояния было видно, что глаза несчастного широко распахнуты, но сознание покинуло их. Машина замерла в десятке метров, развернувшись к казненному.

И вдруг очередное легкое движение – невозможно понять, совершил ли его человек. Но капитан потянулся за винтовкой.

– Вдруг его можно спасти, – тихо произнес Костя. И сам не поверил в то, что сказал.

– На последних стадиях обморожения человек теряет рассудок. Если он все еще жив… – Неужели в голосе Блэка снова сквозила печаль. Именно сейчас Костя так отчетливо ее уловил, будто говорил с «настоящим» человеком, а не с отмороженным капитаном базы. Даже странно… Но его рука, сжавшая оружие, была тверда.

Дайс, безучастно замерший на заднем сиденье, вдруг снова ожил.

– Пожалуйста, уедем, – взмолился он. – Прямо сейчас, разворачивайтесь к базе!

Третье движение головы не оставило сомнений – человек на кресте был жив. В своем ли уме, неважно. Но точно жив.

Голова затряслась, но взгляд четко сфокусировался на непрошеных гостях. Жидкие брови сошлись на переносице. Он напоминал воскресший труп из фильма ужаса с кривым синим гримом по голому телу. Смотрелось настолько жутко, что Костя не мог отвести взгляда.

А потом бесцветные глаза залила та же пустота, что уничтожила базу.

Блэк отбросил винтовку и ударил по газам. Машину резко крутануло на месте, отвернув от страшного зрелища, и она сорвалась вперед.

В ту же секунду, как по команде, с неба хлынул белый поток. Снег мгновенно забил лобовое стекло, которое чудом не треснуло под его натиском. Последнее, что смог разглядеть Костя сквозь метель, – темную стену, которая была гораздо ближе, чем минуту назад. Пустота снова продвигалась.

Он не кричал, но, признаться, очень хотелось. Как в дурном сне, заорать, проснуться, ощутить мерное гудение обогревателя рядом с постелью. Или просто закрыть глаза – ведь и так уже ничего не видно, – будто это могло помочь спрятаться от наступающего за спиной ужаса.

Год, проведенный на этой проклятой базе, двадцать лет в изменившемся, остывшем мире так и не приучили его к страшному соседству. Пустота кажется привычным спутником лишь до тех пор, пока не пытается накрыть тебя с головой. И воображение не готово подсказать – что же дальше. Лишь первобытный страх гонит прочь. Привычный враг не равно безобидный.