Гражданин Галактики (Сборник - журнальные иллюстрации)

Что забавного в состоянии человека, страдающего от невесомости? А ведь находятся болваны, которые смеются над этим. Ненавижу их безмозглые головы и чугунные желудки. Держу пари, они будут смеяться, даже если их родная мать сломает обе нош.

Как только двигатели выключились и корабль перешел в состояние свободного падения, я сразу же почувствовал приступ тошноты, но в конце концов сумел кое-как с ним справиться Слава Богу, мой желудок был практически пуст — с самого завтрака во рту не было и маковой росинки. И все же этот кошмарный нескончаемый полет вконец измотал меня. Он продолжался час и сорок три минуты, которые такой земной крысе, как я, показались тысячью лет ада.

Я сказал об этом Даку, но он не засмеялся Бродбент воспринял мою реакцию с холодной доброжелательностью корабельной медсестры. Вот что значит настоящий профессионал, это вам не плоскоголовые, громкоголосые дураки, которых можно найти среди пассажиров любого лунного челнока. Будь моя воля, я бы выводил этих молодчиков на орбиту и оставлял в вакууме смеяться до смерти.

Перед стартом у меня в голове вертелись тысячи вопросов, но сейчас… Мы почти состыковались с межпланетным кораблем, прежде чем я смог проявить интерес хоть к чему-нибудь, кроме кулька из плотной бумаги. Подозреваю, если вы скажете жертве космической болезни, что ее расстреляют на рассвете, единственным ответом будет: «Да? Передайте мне, пожалуйста, еще один пакет».

Но в конце концов я очухался до такой степени, что желание немедленно умереть сменилось слабыми проблесками интереса к жизни. Большую часть времени Бродбент был занят устройством связи. Видимо, он вел переговоры по очень узкому лучу, так как постоянно подстраивал систему наведения, словно снайпер, наводящий винтовку на цель. Дак так уткнулся в переговорное устройство, что я не мог ни слышать, что он произносит, ни даже читать по губам. Полагаю, он говорил с межпланетником, к которому мы должны были причалить.

Наконец Бродбент отодвинул устройство связи и закурил.

— Дак, — спросил я, подавляя позыв к рвоте, возникший от одного только вида табачного дыма, — не пора ли ввести меня в курс дела?

— У нас будет масса времени для этого по пути к Марсу, — ответил он.

— Что? Я не хочу на Марс. Я никогда не стал бы и думать о твоем сумасшедшем предложении, если бы знал, что речь идет о Марсе. И брось свой высокомерный тон.

— Успокойся, — сказал Дак, — ты можешь не лететь.

— Что?

— Люк прямо за тобой — выходи. Не забудь только закрыть дверь.

Я не ответил на дурацкую шутку.

— Но если ты не умеешь дышать пустотой, — продолжал он, — лучше всего будет отправиться на Марс, а я уж прослежу, чтобы ты вернулся обратно. «Дерзай!» — так называется наша бадья — почти состыковался с «Ва-банком». Это межпланетник больших ускорений. И почти сразу после стыковки он рванет к Марсу — мы должны быть там к среде.

— Не хочу на Марс, — ответил я с раздражительным упрямством больного, — и собираюсь остаться на этом корабле. Когда-то ведь его должны привести обратно на Землю. Тебе меня не одурачить.

— Верно, — согласился Бродбент, — на Землю его посадят, но без тебя. Эта посудина трехместная, как ты, должно быть, заметил. Трое парней, что по документам остались в космопорту, на самом деле находятся на борту «Ва-банка». Боюсь, их не удастся уговорить предоставить тебе местечко. И кроме того, как ты пройдешь назад через «Эмиграционный контроль»?

— Плевать! Я должен быть на Земле…

— …В тюрьме по обвинению во всем, что только можно, от нелегального въезда до убийства и торговли наркотиками. По меньшей мере копы будут уверены, что тебя вывезли контрабандой. Они поместят тебя в тихую уютную комнату, а сами… Ты же знаешь, как это делается. Тонкая иголочка, введенная под глазное яблоко, — и ты не сможешь не отвечать им. А уж какие вопросы задавать, они, будь спокоен, знать будут. Но не надейся, меня в это дело тебе впутать не удастся. Потому что, как выяснится, добрый старый Дак Бродбент в последнее время вообще не прилетал на Землю. И этому найдется немало свидетелей, чьи показания не вызовут сомнений.

Страх и космическая болезнь совсем деморализовали меня, но гнев оказался сильнее.

— Так ты стукнешь полиции? Ты, грязный, вонючий… — я замолчал, не найдя соответствующего оскорбительного слова.

— Послушай, сынок, за такие слова следовало бы набить тебе морду, но я не стану этого делать. Что касается «стукнешь»… Рррингриилов братец-близнец Ррринглах определенно знает, что старина «Гриил» вошел в некую дверь и не вышел оттуда. Он поднимет шум. Близнецы у марсиан — родственники столь близкие, что мы никогда не сможем этого даже представить, потому что не размножаемся делением.

Мне было плевать, размножаются ли марсиане, как кролики, или аист приносит их в маленькой черной корзинке. Главное, я понял, что никогда не смогу вернуться на Землю.