Грета Гарбо. Жизнь, рассказанная ею самой

Мерседес рассказывала об их знакомстве и последующей близости так.

Сесил Битон попросил ее составить компанию на концерте немецкой звезды танцора Кройнцберга. Де Акоста согласилась и в зале заметила несколько призывных взглядов симпатичной блондинки, которая, однако, ей незнакома. Мерседес потом клялась, что и единого взгляда в ответ не бросила, и о самой блондинке напрочь забыла уже к концу вечера, но я полагаю, что было иначе. Симпатичные блондинки вполне во вкусе Мерседес, а вот верность, напротив, не ее стезя.

Битон Мерседес уже не волновал, он был делом прошлым, тем более у самого Сесила все еще оставались надежды на взаимность с Питером, а гетеросексуальные опыты бедолагу к тому времени несколько утомили. Думаю, у де Акоста была возможность присмотреться к блондинке.

На следующее утро Дитрих (а это была она) явилась в дом к Мерседес рано утром, с роскошным букетом белых роз. Наговорила якобы много комплиментов, заявила о родственности душ и предложила себя в качестве… кухарки!

Не знаю, кто из них двоих придумал эту глупость, потому что Дитрих пробыла в Голливуде уже пару лет, сыграла в «Марокко» и еще каком-то фильме, не помню, не смотрела, и откровенно пробивалась в звезды. Восходящая звезда просилась в кухарки к сценаристке-неудачнице? Скорее хитрая и настойчивая пробивная блондинка, осознав, что путь просто через работу на съемочной площадке может быть длинным, а через постель боссов МГМ ненадежным, решила использовать пристрастие Мерседес к красивым женщинам и мое отсутствие в Голливуде. Ни для кого не было секретом, что я уплыла в Швецию на неопределенный срок и Мерседес одна. Уже через несколько дней после моего отплытия Дитрих осаждала де Акоста.

Мерседес не слишком удачливый сценарист, хотя, безусловно, очень талантливая женщина, ее стихи часто печатали, но быстро забывали, ее сценарии один за другим отвергались постановочными отделами студий, но Мерседес де Акоста знала в мире искусства и кино всех и познакомить могла с кем угодно! Ее приятелями были Анатоль Франс и Роден, Пикассо и Стравинский, Сара Бернар и Айседора Дункан… Мерседес знали все по обе стороны Атлантики, знакомство с ней могло помочь пробиться, сделать карьеру.

Дитрих ее просто использовала, это тем более неприятно, что сама де Акоста со временем влюбилась в блондинку не на шутку.

Говорят, я обращалась с Мерседес не слишком красиво, бросала, считалась только с собой… Но я с первой минуты знакомства ничего не обещала, не клялась ни в любви, ни в верности, Мерседес не преследовала и к близкому знакомству не стремилась. И ей было хорошо известно, что я кошка, гуляющая сама по себе. Мы и поссорились из-за этого, Мерседес предпочла бы держать меня на коротком поводке, особенно после крушения моего банка, когда я вынуждена была переехать к ней. Я хотела оставаться сама собой, тем более, как потом выяснилось, мои тогдашние друзья видели меня совсем не такой, какой я была в действительности.

Закончив работу над фильмом, я полетела в Нью-Йорк, разбираться с банком. Были и другие неприятности, вернее, удары.

Дело в том, что за «Гранд-отель», принесший студии очень хорошую выручку, я получила 7000, а Джон Берримор, игравший со мной в паре, 150 000 долларов. Еще хуже, что Джоан Кроуфорд, которую я просто терпеть не могла из-за распущенности, за роль второго плана получила целых 350 000 долларов! Если против заработков Берримора я ничего не имела, фильм держался на нашей паре, то за что платить Кроуфорд?

Контракт с МГМ, который мне помог заключить Харри Эдингтон, уже заканчивался, я больше студии не обязана, нужно думать о следующем или уходить из кино. Для меня это был период тяжких сомнений. Уйти совсем? Денег немного, но я не стремилась к богатству никогда, мне бы хватило…

Однако мой банк сгорел, и я понимала, что все придется начинать сначала. Мерседес рвалась в бой, желая взять на себя роль Эдингтона, но в этом я доверять подруге не могла совсем. Ее саму только что выставили со студии из-за отказа написать нужную сцену для фильма «Распутин и императрица». Я поддерживала Мерседес в ее отказе писать то, чего просто не могло быть, но понимала, что теперь само имя де Акоста для МГМ словно красная тряпка для быка. Едва ли она смогла бы чего-то для меня добиться.

На премьеру «Гранд-отеля» мы с Берримором не пошли из-за его болезни, хотя все вокруг уже шумели о нашем романе и даже возможной свадьбе (за кого меня только не выдавали замуж!). Я чувствовала себя в очередной западне, вырваться из которой можно только одним способом – хотя бы на время уехав домой в Швецию. Казалось, среди родных сосен, где-нибудь у лесного озера я оживу…

Мерседес и слышать не хотела:

– Нет! Ты не можешь уехать сейчас, ты должна бороться за свое будущее!

– Какое будущее? Контракт еще не закончен, я не могу требовать подписания нового. Но и сниматься вот так, когда Кроуфорд получается в пятьдесят раз больше за то, что кривляется перед камерой в двадцать раз меньше, не хочу.