Грядущая буря

– Да, – ответила Эгвейн, когда они ступили на лестницу. – Накануне ночью мне его передала моя сторонница в Башне. Впрочем, сдается мне, нам лучше перенести тер’ангриалы в другое хранилище. И держать его местоположение в секрете, обеспечив надежной охраной. Пройдет совсем немного времени, и все сестры, обладающие достаточным потенциалом, научатся создавать плетения для Перемещения. И вполне допускаю, что многие из них – включая и тех, кому я доверяю, – возьмут себе за обыкновение «одалживать» ангриалы.

– Разумеется, мать, – согласилась Сильвиана, а потом, понизив голос, произнесла: – Видно, мне придется привыкать к тому, что многое изменится.

– Полагаю, что так, – отозвалась Эгвейн. – И не в последнюю очередь важно выбрать подходящую наставницу послушниц. Такую, которая способна будет справиться с сотнями новеньких, ведь многие из них окажутся не совсем привычного для послушниц возраста. Я уже начала принимать на обучение всех женщин, обладающих определенной способностью направлять Силу, невзирая на то, сколько им лет. Думаю, очень скоро послушниц будет столько, что Белая Башня по швам затрещит.

– Тогда, мать, я постараюсь побыстрее предложить возможные кандидатуры, – ответила Сильвиана.

Эгвейн одобрительно кивнула. Несомненно, и Романда, и Лилейн будут вне себя от ярости, когда обнаружат, что сделала Эгвейн, выбрав своей хранительницей летописей Сильвиану, однако чем больше она об этом размышляла, тем большее удовлетворение испытывала. Не только потому, что Сильвиана была из Красной Айя, а из-за того, что та была способной и умелой. Саэрин тоже стала бы хорошим выбором, но, скорее всего, многие рассматривали бы ее как наставницу Эгвейн и даже, возможно, как настоящую правительницу, стоящую за спиной Амерлин. Если выбирать хранительницу летописей из Голубых, то при нынешней ситуации в Башне такое решение посеяло бы еще больше раздоров. Вдобавок, учитывая, что Амерлин выбрали из числа мятежниц – об этом еще долго не забудут, что бы Эгвейн ни говорила и ни делала, – для восстановления доверия и всеобщего исцеления будет очень хорошо, если хранительницей летописей окажется одна из тех, кто был верен Элайде.

Вскоре процессия достигла Великой площади, располагавшейся с восточной стороны Башни. Площадь была заполнена – как и приказала Амерлин – женщинами, выстроившимися рядами соответственно своим Айя. Это место Эгвейн выбрала из-за ведущей в Башню высокой лестницы с просторной площадкой наверху. Выйдя к ступеням, она остановилась, повернувшись спиной к величественным резным дверям. Идеальное место для того, чтобы обратиться к собравшейся на площади толпе.

Площадь находилась между двух крыльев, сильнее всего пострадавших при нападении предыдущей ночью. Восточное крыло все еще дымилось; его купол обрушился, а одна стена обвалилась внутрь. Однако с этого места сама Башня казалась сравнительно невредимой, и проломы в стенах отсюда были почти незаметны.

В нижних окнах Эгвейн видела лица – оттуда на нее смотрели Айз Седай и послушницы. Похоже, Эгвейн могла обратиться не только к мятежницам, но заодно и к большинству тех женщин, которые во время раскола оставались в Башне. Девушка создала плетение для усиления голоса. Не до громовых раскатов, но так, чтобы ее услышали все как внутри, так и снаружи.

– Сестры мои! – произнесла она. – Дочери мои! Должным образом я избрана на Престол Амерлин. Обе противоборствующие стороны избрали меня. Обе они следовали установленным предписаниям, и обе признали меня своей Амерлин. Пришло время вновь воссоединиться. Не буду делать вид, будто раскола не было. Порой мы, в Белой Башне, готовы слишком быстро забывать те факты, которые не хотим признавать. Но случившееся утаить невозможно – не от нас, кто это пережил. Мы были разделены, расколоты. Мы почти развязали войну друг с другом. Мы себя опозорили.

Вы, мятежницы, стоящие передо мной, – продолжала Эгвейн, – совершили нечто ужасное. Вы пошатнули устои Башни, избрали для себя свою Амерлин. Впервые войско, ведомое Айз Седай, пошло против Айз Седай. Я возглавляла это войско. Мне известно это бесчестье. Было ли то необходимо или нет, но это позорно. И потому я требую, чтобы вы признали вину. Вы должны ответить за свои преступления, даже за те, что совершены во благо.

Она оглядела собравшихся внизу на площади Айз Седай. Если приказ Эгвейн выстроиться рядами и ожидать изъявления ее воли не прояснил для них ее отношения к происходящему, тогда, возможно, это станет понятным из ее слов.

– Вы явились сюда не в блеске славы, – сказала им Эгвейн. – Вы пришли не с победой. Потому что нет и не может быть победы там, где сестра сражается с сестрой, а Страж погибает от рук Стража.

Она заметила стоявшую впереди Суан, и их взгляды встретились. Лиане тоже была там – после долгого заключения она выглядела неопрятно, но стояла прямо.