Грядущая буря

– Ошибки совершали обе стороны, – продолжала Эгвейн. – И нам всем придется изрядно потрудиться, чтобы исправить нами же совершенное. Кузнецы говорят, что сломанный меч никогда не сделать снова целым. Его надо полностью перековать – переплавить металл, очистив от шлака, сделать заготовку и придать ей новую форму. Следующие несколько месяцев мы будем придавать себе форму. Мы были сломаны, уничтожены едва ли не под корень. Близится Последняя битва, но пока она не началась, я добьюсь того, чтобы наш меч снова был выкован – целый и крепкий! Я буду многого от вас требовать. И требования мои будут суровы. Вам покажется, что вы достигнете пределов того, что способны вынести. Я заделаю эти обожженные бреши! Придется чем-то поступаться, договариваться, идти на примирение, поскольку среди нас слишком много восседающих в Совете, не говоря уже о пяти лишних главах Айя. Кому-то из вас придется покинуть свой пост и смиренно склониться перед теми, кто вам не по нраву.

Эти дни станут для вас испытанием! – воскликнула Эгвейн. – Я заставлю вас трудиться вместе с теми, кого всего несколько часов назад вы считали врагами. Вы будете стоять рядом с теми, кто презирал или ненавидел вас, кто причинял вам боль. Но мы сильнее наших слабостей. Белая Башня устояла, и мы должны выстоять вместе с ней! Мы станем вновь одним целым. Мы сплотимся вместе, и о нашем единстве будут слагать сказания! Когда мы с вами закончим, о Белой Башне не напишут, что она была слаба. В сиянии наших побед о нашем расколе забудут. О нас будут помнить не как о Белой Башне, что обратилась сама против себя, а как о Белой Башне, что, не дрогнув, устояла перед лицом Тени. Эти дни войдут в легенды!

Возгласами одобрения разразились по большей части послушницы и солдаты, поскольку Айз Седай были слишком сдержанны, чтобы вести себя подобным образом. Но не все. Те, кто помоложе, увлеченные моментом, тоже воодушевленно кричали. И благодарение Свету, ликование доносилось с обеих сторон. Несколько мгновений Эгвейн позволила им побушевать, а затем подняла руки, призывая к тишине.

– Да узнают о том во всех странах! – воскликнула она. – Пусть об этом говорят, пусть будут в том уверены и пусть запомнят. Белая Башня едина и невредима. И никто – ни мужчина, ни женщина, ни создание Тени – никогда больше не увидит меж нами раздоров!

На этот раз радостные крики звучали почти оглушающе, и, что удивительно, к ликованию присоединилось еще больше Айз Седай. Эгвейн опустила руки.

Она надеялась, что через несколько месяцев они еще будут встречать ее приветственными возгласами и радостными кличами. Сделать предстояло многое.

Глава 47

Тот, кого он потерял

В свои покои Ранд вернулся не сразу. Из-за неудачной встречи с порубежниками он чувствовал, что утратил душевное равновесие. И не потому, что те коварно пытались завлечь его в Фар Мэддинг, – это разочаровывало, однако такого можно было ожидать. Люди всегда предпринимали попытки его контролировать и им манипулировать. Порубежники в этом отношении ничем от прочих не отличались.

Нет, Ранда беспокоило что-то другое – нечто, чего ему никак не удавалось определить. Потому он, сопровождаемый по пятам двумя айильскими Девами, бродил по Тирской Твердыне, пугая слуг и нервируя Защитников.

Коридоры сворачивали, пересекались и разбегались в разные стороны. Стены – там, где их не украшали гобелены, – были цвета сырого песка, однако были они гораздо крепче любого камня, известного Ранду, чуждые и непривычные. Каждый спан ровной и гладкой поверхности напоминал ему, что это место создано отнюдь не природой.

Ранд чувствовал себя схожим образом. Он выглядел как человек. Манеры и прошлое у него действительно были как у обычного человека. Но был он существом, постичь которое не мог ни один человек – даже сам Ранд не понимал, кто он такой. Персонаж из легенд, порождение Единой Силы – столь же неестественный, как какой-нибудь тер’ангриал или фрагмент квейндияра. Его облачали в королевские одежды, точно так же как украшали эти коридоры золотисто-красными драпировками, отягощенными бахромчатыми кистями. Точно так же они развешивали тут эти гобелены, на каждом из которых был изображен какой-нибудь знаменитый тайренский полководец. Все это делалось для красоты – но и ради того, чтобы скрыть очевидное. При взгляде на голые участки стен сразу становилось ясно, насколько чуждо людям это место. Все эти драпировки и гобелены делали Твердыню более… человечной, не такой инородной. Так и с Рандом: надеть на него корону, обрядить в красивый дорогой камзол – и люди смогут его принять. Королям-то и положено быть чуточку другими. И не важно, что натура у него совсем иная и далеко не человеческая, – главное, что она спрятана под короной. Не важно, что у него сердце давным-давно умершего человека, на своих плечах ему суждено нести бремя пророчества, а душа раздавлена нуждами, желаниями и чаяниями миллионов людей.

Две руки. Одной – уничтожать, другой – спасать. Какой руки он лишился?