Грядущая буря

Заблудиться в Твердыне было очень легко. Задолго до того, как Узор начал распускаться, эти извилистые коридоры коричневого камня частенько заводили идущего по ним не туда, куда тот шел. Переходы и были созданы с тем умыслом, чтобы сбивать с толку нападающих. Неожиданно одни коридоры пересекались с другими; ориентиров было очень мало, а окон во внутренних переходах крепости не было. Айильцы говорили, что были поражены тем, насколько трудным оказалось захватить Твердыню. И впечатление на них произвели вовсе не Защитники, а невероятная обширность и запутанность планировки чудовищного сооружения.

По счастью, у Ранда не было какой-то особой цели. Он просто хотел пройтись.

Он принял то, чем ему необходимо быть. Тогда почему это так его тревожит? Голос глубоко внутри – идущий не из головы, а из сердца – не соглашался с тем, что Ранд сделал. Он не звучал громко или яростно, подобно голосу Льюса Тэрина; он лишь шептал, пробуждая давно забытую жажду. Что-то не так. Что-то не так…

«Нет! – подумал Ранд. – Я должен быть сильным. Я наконец-то стал тем, чем должен быть!»

Стиснув зубы, он остановился в каком-то коридоре. В большом кармане его куртки покоился ключ доступа. Ранд провел пальцами по статуэтке, ощутил холод и гладкость ее поверхности. Он не осмеливался оставить драгоценную фигурку на попечение слуги, сколь бы надежным тот ни был.

«Хурин, – понял Ранд. – Вот что меня беспокоит. То, что я увидел Хурина».

Выпрямив спину, он возобновил свою прогулку. Он всегда должен быть сильным – или, по крайней мере, должен казаться сильным.

Хурин был осколком прошлой жизни. В те дни Мэт насмехался над одеждой Ранда, а Ранд надеялся, что женится на Эгвейн и когда-нибудь вернется в Двуречье. Он отправился в далекий путь с Хурином и Лойалом, преисполненный решимости остановить Фейна и отобрать у него кинжал Мэта, доказав, что он настоящий друг. В то время все было гораздо проще, хотя об этом Ранд и не подозревал. Тогда он и не догадывался, что будет размышлять о том, что когда друзья ненавидят его – это еще не самое худшее.

Перед глазами у него закружились разноцветные пятна. Перрин шагал через погруженный в темноту лагерь, а в сумраке над ним виднелся тот громадный каменный меч. Затем возник Мэт – он до сих пор оставался в том городе. Это Кэймлин? Почему ему можно находиться рядом с Илэйн, когда Ранд вынужден быть от нее вдали? Он едва ощущал через узы ее чувства. Он так скучал по ней… В коридорах этой самой крепости они когда-то целовались тайком.

«Нет, – подумал Ранд. – Я сильный». Он не должен испытывать тоску по прошлому, не должен желать чего-то несбыточного. Такие чувства ничего ему не дадут, ни к чему не приведут. Ранд попытался отогнать от себя и эти чувства, и даже мысли о них. Он нырнул в проем, ведущий на лестницу, и устремился вниз по ступеням, заставляя мышцы тела работать и добиваясь того, чтобы дыхание стало тяжелым.

«Мы что, бежим от прошлого? – тихо поинтересовался Льюс Тэрин. – Да. Это хорошо. Лучше от него бежать, чем смотреть ему в лицо».

С Хурином Ранд расстался в Фалме. Те дни ему помнились смутно. Перемены, что на него обрушились, – когда Ранд осознал, что должен убивать, что может никогда не вернуться к той жизни, которую любил, – оказались таковы, что думать о них он не мог. Он тогда устремился в Тир – едва ли не в бреду, отделившись от друзей, и в снах ему являлся Ишамаэль.

И эти сны вновь к нему вернулись.

Тяжело дыша, Ранд выскочил на один из нижних этажей цитадели. Девы, что следовали за ним, даже не запыхались. Широко шагая, он двинулся по коридору и вышел в огромный зал, где высились ряды колонн, массивных и настолько широких, что человек не мог обхватить их руками. Сердце Твердыни. При появлении Ранда несколько Защитников Твердыни встали по стойке смирно и отсалютовали ему.

Он направился к центру Сердца. Когда-то здесь висел в воздухе, отблескивая на свету, Калландор. Теперь хрустальный меч находился в распоряжении Кадсуане. Остается только надеяться, что с ним ничего не случилось и она не потеряла его так же, как мужской ай’дам. Но вообще-то, Ранду было на это наплевать. Калландор не имел значения; чтобы его использовать, мужчине пришлось бы подчинить себя воле женщины. Он, конечно, обладал огромной мощью, но был не настолько могущественен, как Чойдан Кэл. Отпирающий ключ был инструментом гораздо более удобным. Ранд легонько погладил статуэтку, созерцая то место, где раньше висел Калландор.

Это его всегда тревожило. Калландор – то самое оружие, о котором говорится в пророчествах. В «Кариатонском цикле» утверждается, что Твердыня не падет до тех пор, пока Калландором не завладеет Дракон Возрожденный. Некоторые книжники трактовали этот отрывок в том смысле, что мечом никогда не завладеют. Но с пророчествами не так все просто – пророчества делают для того, чтобы они исполнялись.

Ранд изучал Кариатонское пророчество. К сожалению, старания разгадать его смысл подобны были попытке размотать несколько сотен ярдов спутанной веревки. Одной рукой.