Грядущая буря

Надломанное жерло Драконовой горы зияло несколькими сотнями футов ниже того места, где сидел Ранд, и чуть левее. Даже досюда доходили сильные и едкие запахи пепла и серы. Глотка горы была черна от пепла и красна от расплавленного камня и сверкающего пламени.

Ранд продолжал удерживать Истинный Источник. Отпустить его он не смел. Этот последний раз, когда он обратился к саидин, оказался наихудшим из всех, что он помнил, и юноша опасался, что если он вновь попытается ухватиться за Источник, тошнота возьмет над ним верх и у него ничего не выйдет.

Ранд провел здесь несколько часов. Тем не менее усталости он не чувствовал. Он не сводил глаз с тер’ангриала. И размышлял.

Что он такое? Что такое Дракон Возрожденный? Символ? Жертва? Меч, чье предназначение – уничтожить все и вся? Длань, призванная защищать и укрывать?

Или марионетка, раз за разом играющая одну и ту же роль?

Он был в ярости. Он был зол на весь мир, зол на Узор, зол на Создателя, который обрек людей на битву против Темного, а сам не оставил им никаких подсказок. Какое право они имеют требовать от Ранда его жизнь?

Что ж, Ранд предлагал им свою жизнь. Ему понадобилось много времени, чтобы принять неизбежность своей смерти и примириться с собой. Разве этого мало? Неужели вплоть до самого конца ему суждено испытывать мучения?

Ранд думал: если он станет достаточно твердым, то боль уйдет. Если он сможет ничего не чувствовать, то и страдать не будет.

Раны в боку начали пульсировать, отзываясь волнами боли. На время ему удалось о них позабыть. Но смерти, причиной которых он стал, ободрали его душу, оставив клочья кровоточащего мяса. Список начинался с Морейн. Она погибла, и все пошло наперекос. До этого у него еще теплилась надежда.

До этого его никогда не запирали в сундук.

Ранд понял, что от него потребуется, и он изменился так, как полагал необходимым. Перемены призваны были не позволить его сокрушить. Умереть, защищая людей, которых он не знает? Избранный ради того, чтобы спасти человечество? Избранный ради того, чтобы силой объединить королевства под своей властью, уничтожив тех, кто откажется повиноваться? Избранный ради того, чтобы стать причиной гибели тысяч людей, сражающихся во имя него; чтобы взвалить их души на свои плечи – бремя, что он обречен нести? Кто из людей способен сделать такое и остаться при этом в здравом уме? Единственный способ совладать с подобной ношей Ранд увидел в том, чтобы отказаться от всех чувств, отринуть их, превратить себя в квейндияр.

Но его постигла неудача. Ему не удалось искоренить все свои чувства. Внутренний голос звучал очень тихо, но не давал ему покоя, язвил, вонзался, будто шип, оставлял крошечные ранки в его сердце. Но как бы ни была мала ранка, через нее будет сочиться кровь.

И через эти ранки из него вытекла бы вся кровь – до капельки.

Теперь тот тихий голосок исчез. Сгинул, когда Ранд швырнул Тэма наземь и чуть не убил его. Не слыша этого голоса, осмелится ли Ранд продолжать? А если тот голос был последним, что оставалось от прежнего Ранда – Ранда, который знал, что правильно, а что неправильно? Что тогда означает его молчание?

Ранд подхватил отпирающий ключ и встал. Подошвы сапог шаркнули по камню. Стоял полдень, хоть солнце оставалось затянуто плотными облаками. Далеко внизу Ранд видел холмы и леса, озера и деревни.

– А если я не хочу, чтобы Узор плелся дальше? – заорал он. Прижимая статуэтку к груди, Ранд шагнул к самому краю скалы. – Мы живем одни и те же жизни! – закричал он всем. – Снова и снова, раз за разом. Совершаем те же ошибки. Королевства совершают те же самые глупости. Правители вновь и вновь обманывают надежды своих народов. Люди причиняют боль другим, ненавидят, умирают и убивают!

Ветер хлестал Ранда, трепал и рвал полы простого бурого плаща, дергал за дорогие тайренские штаны. Но ветер подхватил его слова, разнес их эхом по изломанным скалам Драконовой горы. Морозный воздух был свеж и бодрящ. Плетение грело Ранда, не позволяя замерзнуть, однако не ограждало его от царившего тут холода. Впрочем, он этого и не хотел.

– А если, по-моему, все это бессмысленно? – по-королевски громким голосом потребовал ответа Ранд. – Если я не хочу, чтобы оно продолжало вращаться? Мы проживаем свои жизни кровью других! И об этих, других, забывают! Что толку, если все, что мы знаем, сотрется и исчезнет? Будь то великие деяния или великие трагедии – все это не значит ничего! Они станут легендами, потом легенды будут забыты, и все начнется заново!

Отпирающий ключ у него в руках засветился. А тучи над головой словно бы становились темнее и темнее.

Гнев Ранда бился заодно с его сердцем, бился и искал выхода.

– А если он прав? – кричал Ранд. – Если и в самом деле лучше, чтобы все кончилось? Если Свет все время был ложью, а это – всего лишь наказание? Мы живем снова и снова, становясь слабее, умирая, навеки пойманные в ловушку. Мы обречены все время мучиться и страдать!