Грудное вскармливание без прикрытия

К XIX веку ученые начали изучать отличия человеческого молока отмолока животных и создавать смеси, которые напоминали то, что все же продолжало считаться оптимальным выбором – то есть материнское молоко. В 1865 году химик по имени Юстус фон Либих создал первую детскую смесь – сперва в жидкой, а затем в порошкообразной форме, – состоявшую из коровьего молока, пшеницы и солодовой муки, а также бикарбоната калия. Он назвал ее «смесью Либиха», и она считалась прекрасным питанием для младенцев [84]. В 1810 году Николя Аппер разработал метод стерилизации и хранения пищи в жестяных банках, и к концу XIX века существовало уже 27 различных видов запатентованных смесей, состоящих из коровьего молока с добавлением различных сахаров, крахмалов и декстринов (углеводов).

Многие младенцы погибали в результате кормления смесью, особенно в летние месяцы, потому что тогда было мало что известно о размножении бактерий. После создания и разработки теории о микробах безопасность смесей возросла. Молоко охлаждалось в ящиках со льдом, а также были разработаны резиновые соски, которые можно было мыть. В 1940-е годы смесь считалась абсолютно безопасной, научной, некоторые даже считали ее лучше грудного молока. Доктора советовали матерям кормить ею. Производители смеси развернули рекламные кампании, хотя сначала их целевой аудиторией были врачи. И только в конце 1980-х производители смеси обратилась со своей рекламой напрямую к родителям. И неудивительно, что к 1970-м в Великобритании грудью кормили очень немногих детей: только 25 % к концу первой недели и только 18 % кормили исключительно грудью к тому времени, когда их выписывали из роддома [84].

И если бы эти различия в показателях грудного вскармливания отражали выбор самих матерей, проблема была бы не так велика. Но это не так. Более 90 % женщин в Великобритании признаются, что хотят кормить грудью. У многих это не получается. И многие чувствуют себя ужасно в связи с этим.

Когда грудное вскармливание не складывается. Не такая уж маленькая проблема чувства вины и сожаления

– Было 3 часа утра. Мы снова приехали с ребенком в больницу, потому что он стал вялым. Оказалось, что он очень похудел и ему не хватало молока. Ему было шесть дней от роду, и мне казалось, что я только и делала, что пыталась кормить его на протяжении многих часов. Соски у меня потрескались и кровоточили. Я была вымотана и плакала. Муж не знал, за кого больше беспокоиться. И все же – «лучше груди не найти»[16]…

разве нет? Я не должна прекращать кормить его грудью. Но как? Явно же у меня не хватает молока или то, что есть, бесполезно. Так что же мне теперь делать? Дать ему смесь? То, от чего он будет болеть? То, о чем со мной никто даже не говорил во время беременности? Что я могу сделать? И что я за мать буду после этого?

Джесс – мама, с которой я беседовала, когда только начала свои исследования грудного вскармливания. Она плакала, вспоминая это, но была настроена рассказать все до конца, потому что хотела, чтобы люди узнали об ее чувствах. И Джесс не одинока. В последующие 10 лет я выслушивала бесчисленные истории – и когда собирала данные, и когда более непринужденно беседовала с женщинами о моей работе. От работы над исследованием грудного вскармливания у меня остались довольно странные впечатления. Как только упоминаешь об этом, людям немедленно требуется обосновать свой выбор. Как будто перед ними какая-то полиция грудного вскармливания. Я всегда с удовольствием выслушиваю, но иногда прихожу в отчаяние, оттого что не могу улучшить ситуацию. Вина всегда является темой, сопровождающей необходимость оправдываться и объяснять – может быть, самим себе, может быть, мне, может быть, просто для того, чтобы высказаться. Я трачу много времени, убеждая матерей, что я не борюсь против кормящих смесью и понимаю их трудности, и на их лицах всегда видно выражение облегчения.