Группы как инструмент психологической помощи

остального. Молчание, приемлемое в одной группе, является непомерно долгим в другой, поэтому рассматривать данный вопрос следует для каждой группы в отдельности.

Разумеется, не любое молчание составляет проблему, поскольку общее молчание может

иметь очень много значений. Есть молчание задумчивое, неловкое, защитное, молчание, выражающее общность чувств перед лицом какого-то общего несчастья, напряженное и

так далее. Прервать задумчивое молчание, в течение которого происходит полезная

индивидуальная работа, — такая же большая ошибка, как и позволить напряженному

молчанию нарастать до уровня паники. Если молчание продолжается долгое время и

психотерапевта начинает интересовать, какого рода это молчание, он всегда может

спросить: "Я не вполне уверен, что же это за молчание. Как вы думаете? Напряженное, задумчивое, комфортное, некомфортное?" Не исключено, что кто-то ему подскажет. Если

молчание выполняет полезную функцию, можно позволить, чтобы оно продолжалось.

Если нет, то следует помочь членам группы исследовать его и продвигаться далее.

Оборонительное

или

мстительное

молчание

часто

вызывается

поведением

психотерапевта, преждевременной интерпретацией (как было рассмотрено в предыдущей

главе) или ясно выраженным реагированием, не совпадающим с желаниями членов

группы. Если психотерапевт осознает, что его преждевременная интерпретация стала при-

чиной молчания группы, он обычно находит способ исправить свою ошибку. Например, можно начать рассуждать вслух: "Я подумал, что вам трудно говорить, поскольку я извлек

из некоторых ваших высказываний больше, чем вы согласны принять. Так ли это?" А

затем, независимо от того, последовала или нет какая-либо реакция на его высказывание, можно заметить: "Я постараюсь этого больше не делать. Если вы заметите, что я снова это

делаю, пожалуйста, скажите мне". Подобного заявления бывает достаточно, чтобы

побудить кого-либо нарушить молчание. Труднее всего осознать преждевременность

своей интерпретации. Ведущие, которые предлагают "запредельную" интерпретацию, представляющуюся членам группы неправдоподобной, часто бывают весьма довольны

собой, поэтому им бывает сложно признать ошибочность подобной интерпретации.

Причиной гневного мстительного молчания членов группы может стать неправильное

поведение ведущего.

225

Несколько членов амбулаторной группы обсуждали свое вероисповедание. Кто-то

спросил психотерапевта, какую религию тот исповедует. Психотерапевт, не пожелавший

делиться этой информацией, просто промолчал. После этого в группе наступило долгое

молчание, а затем члены группы продолжили разговор на

361

другую тему. Никто не упомянул об этом инциденте. По прошествии следующих

двадцати или тридцати минут стало ясно, что к психотерапевту относятся так, как будто

его здесь нет.

В период работы группы, организованной в госпитале в качестве переходной группы для

пациентов, практически готовых к выписке, в отделении было совершено самоубийство

(не члена группы). Вот что произошло на следующем сеансе.

Пациенты обсуждали, кто из них где находился в тот момент, когда произошло

самоубийство, как они впервые услышали о нем. Они свободно делились при этом своими

чувствами страдания и страха, а также гнева на сотрудников госпиталя за то, что они не

сумели предотвратить несчастье. Кто-то спросил психотерапевта: "А что же вы? Что вы

чувствуете?" Психотерапевт сказал: "Но ведь это, кажется, не относится к теме

обсуждения?" Один из пациентов злобно ответил: "Для нас одни правила, для вас —

другие". После этого группа погрузилась в гневное молчание, продолжавшееся

оставшиеся двадцать пять минут сеанса.

В обоих этих эпизодах поведение психотерапевта было ошибочным. Отказываясь

поделиться какой-либо информацией о своих чувствах (что можно было сделать на основе

разумного суждения о том, чем приемлемо делиться, а чем нет), психотерапевт в первом

эпизоде показывает себя как неотзывчивый и, возможно, безразличный человек. Во

втором эпизоде он, по-видимому, нарушил цредшествовавшую группе норму, которая, возможно, никогда явно не проявлялась, но тем не менее была в силе, что-то вроде:

"Когда обрушивается несчастье, мы должны быть едины". Фактически, он отказался

разделить боль пациентов и не захотел проявить человеколюбие. Возможно (хотя точно

сказать нельзя), он предстал холодным клиницистом, которому на самом деле все

безразличны (позиция, способная внушать и гнев и страх одновременно).

Кризис, происходящий с конкретным членом группы или с кем-либо во внешнем

окружении группы

В жизни людей вне группы также происходят события, и когда эти события приобретают

характер кризиса, они могут быть принесены в группу и потребовать особого внимания