Груз

Февральский переворот стал плодом сговора Прогрессивного блока (объединения либеральных и центристских фракций обеих палат парламента – Государственной Думы и Государственного Совета) и Центрального военно-промышленного комитета (ЦВПК). Заговорщикам было ясно: если царя не свергнуть прямо сейчас, это станет немыслимым делом после победы в войне и даже на пороге победы.

Просчитывали ли заговорщики дальнейшее развитие событий? Похоже, устранение Николая II было для них той самоцелью, достижение которой сразу все улаживало наилучшим образом. Как политики эти люди не переросли даже народников XIX века («честнейших и бестолковейших», по определению философа, богослова и бывшего народника Сергея Дурылина). «Чисто отрицательное отношение к правительству, систематическая оппозиция – признак детства политической мысли»

, – тщетно внушал своим политическим наследникам (каковых не оказалось) классик отечественного либерализма, отец российского конституционного права Борис Чичерин.

В верхушечную фронду были вовлечены думцы, видные чиновники, предприниматели, руководители и владельцы крупных предприятий, а посвящены частично или полностью едва не сотни. Историк В. С. Брачев заключает: «О существовании заговора в январе – феврале 1917 года знали, можно сказать, все, кроме самого царя, который спокойно уехал 22 февраля в Ставку»

(На путях к дворцовому перевороту // Terra Humana. – 2007, № 4).

В советское время тезис об антиреволюционности «буржуазии» не мог быть поставлен под сомнение, любая такая попытка пресекалась, притом с оргпоследствиями. Согласно «Советской исторической энциклопедии», «движущими силами Февральской революции были пролетариат и крестьянство»

. Чуть портили картину два-три неосторожных высказывания все того же Ленина. Например, такое: «Эта восьмидневная революция была, если позволительно так метафорически выразиться, „разыграна“ словно после десятка главных и второстепенных репетиций; „актеры“ знали друг друга, свои роли, свои места, свою обстановку вдоль и поперек, насквозь, до всякого сколько-нибудь значительного оттенка политических направлений и приемов действия». Это из статьи «Письма из далека»; в учебном курсе «Истории КПСС» ее, разумеется, не было, студентов мучили другими статьями.

В середине 1980-х всё же начали обсуждать «буржуазный», «великокняжеский» и «масонский» заговоры против монархии – но лишь для того, чтобы высмеять и отвергнуть. Эта инерция сказывается доныне, хотя профессиональные работы последних лет на тему скрытых пружин Февраля уже вынудили наследников марксистской концепции занять глухую оборону – впрочем, пока удерживаемую. «Официальной» истории в современной России нет, но оценки, изредка формулируемые в высоких государственных структурах по случаю разных годовщин (если речь идет о «царской» России), обычно мало отличаются от привычных с советского времени. Но вот как объяснил кризисные процессы, приведшие к Февральской революции, доктор политических наук И. В. Бочарников, начальник отдела в Аналитическом управлении Совета Федерации: «Они были обусловлены не столько ухудшавшимся экономическим положением, сколько обострением борьбы различных политических группировок на высшем уровне государственной власти». Это признак смены парадигмы. В 2011 г. вышел капитальный (900 стр.) труд В. А. Никонова «Крушение России. 1917», сближающий представления о верхушечном и рукотворном генезисе февральских событий со взглядом на них как на низовые и стихийные.