Груз

Российское общество, которое революционеры собрались спасать для его же блага, слишком косно, чтобы оценить, насколько прекрасен мир коммунизма. Это общество его отторгнет и поднимет на смех. Поэтому у Ленина с соратниками (или у одного Ленина) складывается печальный, но неизбежный вывод: привести всех к счастью можно только силой, с помощью очень долгого и жесткого принуждения. Сопротивление обязательно будет яростным и одолеть его сможет только беспощадный террор. Все старое, капиталистическое, поповское, эксплуататорское, мироедское, дармоедское (и т. д.) должно быть беспощадно сломано и брошено в очистительный огонь. Это и есть гражданская война. Да, трудный этап, его не обойти и не перепрыгнуть. Но уже поколение-другое спустя в царстве наступившего счастья все будут благодарить революционеров за их твердость, за их суровый подвиг. Конечно, предавать такой сценарий гласности даже в среде «своих» (слишком впечатлительных «своих») значило бы загубить замысел в зародыше.

Эффективность террора большевикам была известна не по слухам. Эсеры, их идейные двоюродные братья, пытались в 1905–1907 годах свалить власть, разжигая именно гражданскую войну. Власть тогда с трудом, но устояла, гражданская война была загашена, однако революционеры запомнили приобретенный опыт. Воздействие террора на мирное население было надежно испытано и осмыслено именно тогда. Этот аспект «первой русской революции» (именовавшейся, с подачи кадетов, «освободительным движением») был в те годы подробно освещен множеством столичных и провинциальных авторов, но почти весь этот массив свидетельств советские историки старались обходить как «обывательский». Дескать, «им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни». Ныне кое-что можно найти в сети. Рекомендую книгу «В дни освободительного движения» (Томск, 1911; http://library6.com/books/763002

. pdf). Она небольшая, 166 страниц малого формата, имеет подзаголовок «Из дневника обывателя города Омска» и описывает на примере далекого от столиц провинциального сибирского города (с населением в 1905 году 75 тыс. чел.) беспорядочную террористическую самодеятельность, направленную против власти, но бьющую по всем. Впечатления автора ужасны.

А вот у Ленина сложились другие впечатления. Он находил, что террористы «своим героическим террористическим методом борьбы способствовали последовательному революционному воспитанию русского народа»

. Правда, недовоспитали: когда террор начал исходить при большевиках от власти, приобретя упорядоченный многолетний характер, времена «освободительного движения» стали казаться всем детским утренником.

Сторонник террора как средства, во-первых, перевоспитания народа после захвата революционерами власти и, во-вторых, как способа гарантированно упреждать любые попытки сопротивления, свысока относится к тем, для кого террор – просто лесенка к власти. Уж он-то знает, как могущественно старое, как оно, не будучи полностью выжжено, быстро пробьется наружу и удушит прекрасное новое. С первых дней Мировой войны Ленин уже видит тот ход событий, который мог бы открыть шанс перед его скромной на тот момент партией. Первого ноября 1914 г. он пишет в газете «Социал-демократ», выходившей на русском языке в Женеве (тиражом в несколько сот экземпляров): «Превращение современной империалистской войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг… Социалисты никогда не откажутся от систематической, настойчивой, неуклонной подготовительной работы в этом направлении».

И в тот же день в другой статье: «Долой поповски-сантиментальные и глупенькие воздыхания о мире во что бы ни стало! Поднимем знамя гражданской войны!»

Когда высказываешь шокирующую мысль, полезно намекнуть, что она давно известна. Ленин ссылается на опыт (провальный) Парижской коммуны 1871 года, на базельский манифест 2-го Интернационала, гласивший, что надо использовать войну, буде она грянет, «для ускорения падения господства капитала».