Homo cinematographicus, modus visualis

В век амбивалентности, когда признаком хорошего тона является, когда сам режиссер не знает всего о своем сюжете, Нолан – виртуоз четкой идеи. Кавалькада фильмов «Престиж», «Интерстеллар», «Начало», «Довод» позволяет с уверенностью утверждать, что главный жанр Кристофера – научная фантастика. Ему все время хочется смотреть на современность или даже реальность со стороны, с почтенного расстояния, чтобы охватывать ее взглядом полностью. Разумеется, амбиции демиурга не допускают амбивалентности. Неуверенные в себе боги не пережили эпохи средневековой схоластики. Впрочем, Нолан оставляет в своих произведениях ребусы как раз в духе тех времен. Например, мы уже говорили, что двигателем сюжета является копия рисунка Гойи «Расхититель гнезд». Но почему тогда позже Сатор показывает Кэт картину Рубенса со словами: «Ты беспокоилась, что она уничтожена? Будь уверена, инстинкт подсказал мне убрать ее из хранилища. Меня не подводит чутье насчет будущего. Так я построил жизнь, которую ты больше не ценишь». Причем тут Рубенс? Арепо копировал и его? И если чутье не подводит Андрея, то почему тогда он не предвидел, что жена попробует его утопить во время утренней парусной гонки? И почему Кэт признает две фальшивки подлинниками? Это дилетантизм «золотой девочки» или все-таки женское вероломство? Ее слова заставляют предполагать первое, но поведение на яхте вдвоем с мужем явно указывает на второе.

Пример загадки с другим персонажем: высказанная Прийей аналогия с манхэттенским проектом создает фантомное ощущение цикличности истории, но ведь весь сюжет противостоит такой картине мира. События связывает воедино не спираль, а прочная нерегулярная сеть – тенета. Впрочем, как мы уже обсуждали, речи индианки не вызывают доверия.

Вопросов можно задать много, но нет сомнений, что у Нолана имеются ответы. Вероятно, смысл бытия существует, если у нашей реальности есть шанс оказаться такой, какой ее видит режиссер-дальтоник. Именно потому «Довод» обязательно должен был охватывать всю планету. На экране мелькают Амальфи, Равелло, Майори, Лондон, Осло, Редбихавн, Мумбаи, Палм-Спрингс. Норвегию снимали в калифорнийском Викторвилле, Киев – в Таллинне[137]. Все связано. Мир Нолана может производить впечатление туго затянутого клубка, но не беспорядочной путаницы.

Работа Кристофера представляет собой разновидность основного космогонического процесса – превращения хаоса в космос. В иудаистской религиозной традиции имеется представление о ламедвовниках – тридцати шести праведниках, благодаря которым человечество продолжает существовать. Разочаровавшийся в людях бог давно положил бы ему конец, если бы не эти разбросанные по Земле труженики. Никогда представление о ламедвовниках не вызывало столько споров и пересудов, не казалось таким насущным и не привлекало к себе столько внимания, как в Средние века. Нельзя исключать, что в наши дни Нолан – один из тридцати шести. Ведь именно он позволяет миллионам посмотреть на то, каким может быть смысл. А кому-то помогает увидеть, «что это хорошо».

Интервью

Кинофестиваль – это всегда неожиданный и яркий праздник, наполненный не только фильмами, но также встречами, общением и разговорами. Настоящий раздел книги представляет собой, пожалуй, апогей тех бесед, которые состоялись в рамках Международного кинофестиваля «ArtoDocs» при участии вашего покорного слуги. Сюда входят избранные интервью, мастер-классы и диалоги. При публикации мы порой старались сделать так, чтобы присутствие вопросов в этих текстах оказалось минимальным.

Лев Наумов

Юрий Арабов: «Когда фильм получается – это всегда чудо»[138]

ЛН: Расскажите, пожалуйста, как начался ваш творческий тандем с режиссером Олегом Тепцовым, результатами которого стали фильмы «Господин оформитель» и «Посвященный»?

ЮА: Наш тандем с Тепцовым начался с картины «Ревизор». Ему нужно было снять курсовую работу на Высших режиссерских курсах, и мы придумали такую историю о том, как все трясутся, что вот он, ревизор, там, за углом, там, за углом…

А на самом деле потом такой длинный, длинный отъезд и выясняется, что это такой остров, со всех сторон которого вода, крепость, и туда просто так не приедешь. Мы хотели снять картину о страхе. Страх – это, к сожалению, постоянный сюжет русской жизни, и страх во многом cформировал национальный характер.