How Asia Found Herself

Представление о Шелковом пути не только отвлекает внимание от морских маршрутов современного самопознания Азии, но и идиллией легкой связи скрывает проблемы межазиатского взаимопонимания. А Китай представлял собой еще более серьезные интеллектуальные препятствия, чем другие регионы континента. Эти препятствия были не только лингвистическими и орфографическими, связанными с языком и письменностью; они также были концептуальными и теологическими: Китайские конфуцианские и даосские традиции не имели исторических связей или концептуальных общих черт с индийской или ближневосточной культурами. Этот конфуцианско-даосский тупик побудил бы многих интерпретаторов Китая из других регионов Азии смотреть на Китай через более привычные линзы буддизма или ислама. Помимо борьбы за поиск терминов для перевода классических китайских понятий - или даже узнаваемых стандартных способов обозначения религий или написания имен таких фигур, как Конфуций, - огромная древность прошлого Китая создавала проблемы календарного характера. Китай с его иной системой датировки заставлял многочисленных исследователей считаться со сравнительными хронологиями, чтобы согласовать китайское прошлое с историей древней Индии, мусульманского Ближнего Востока и христианской Европы.

Рассматривая каждую из этих проблем и различные попытки их преодоления, в следующих разделах мы рассмотрим широкий спектр работ о Китае, написанных на индийских и ближневосточных языках в период между 1840-ми и началом 1900-х годов. Однако сначала мы рассмотрим имперские инфраструктуры и контакты между портовыми городами, через которые формировалось это новое чреватое последствиями межазиатское знание - связи, которые также определяли первые современные китайские рассказы об Индии.

 

Китайско-индийские имперские связи

К тому времени, когда в первой половине XIX века начала формироваться морская публичная сфера, вовлеченность Ост-Индской компании в дела Китая и участие в них индийских купцов насчитывали уже более века. Привлеченная модным спросом на чай в Европе, компания получила доступ в Гуанчжоу уже в 1713 году. К началу XIX века она финансировала чайную торговлю за счет экспорта индийского опиума в Китай, несмотря на то, что его продажа, потребление, а затем и импорт неоднократно запрещались цинскими властями. Неустанные попытки сохранить нелегальную торговлю привели к двум Опиумным войнам (1839-1842 и 1856-1860); поражения Китая позволили расширить британские, а затем и другие европейские торговые привилегии после Нанкинского договора 1842 года и Тяньцинского договора 1858 года, узаконивших опиумную торговлю, уступивших контроль над Гонконгом и открывших ряд "договорных портов" для иностранной торговли.

Хотя Ост-Индская компания получала огромные прибыли, она не участвовала напрямую в китайско-индийской торговле, а получала доходы за счет монополизации производства опиума и взимания пошлин с частных купцов. Среди них были не только британские торговцы, но и индийские купцы-парси, армяне, евреи, мусульмане бохра и ходжа, которые действовали в разной степени конкуренции и партнерства со своими европейскими коллегами. Хотя британское правительство прекратило монополию компании на торговлю Китаем в 1834 году, а сама компания была распущена в 1858 году, Калькутта и Бомбей по-прежнему занимали центральное место в китайской торговле, что позволило индийским и британским купцам сколотить огромные состояния, не в последнюю очередь благодаря отправке собственных агентов в Гуанчжоу и Гонконг.