How Asia Found Herself

Однако встреча с христианами не ограничивалась лишь полемикой и переводами; как и в других регионах Азии, она также способствовала пониманию других людей, будь то за счет более глубокого знакомства китайцев с христианскими идеями или за счет распространения соответствующего знакомства христиан с мусульманскими или конфуцианскими текстами. В Калькутте в 1809 г. протестантская пропаганда в Китае началась с перевода "Аналектов" Конфуция. Этот диалог себя и другого также привел к более точному христианскому пониманию ислама в Китае, кульминацией которого стала влиятельная монография 1910 года Маршалла Брумхолла (1866-1937) о Китайской внутренней миссии. Тем временем мусульмане Ближнего Востока также узнавали о своих китайских единоверцах, что привело к интеллектуальному взаимодействию между двумя регионами, возможно, не имевшему прецедента во всей истории.

 

От китайского Корана до арабского Конфуция

Крещендо христианской пропаганды среди мусульман Китая в 1920-х годах во многом способствовало решению отправить студентов для изучения арабских источников их религии за границу. Там они сообщали своим хозяевам о "запущенной проблеме" ислама в Китае (если воспользоваться подзаголовком книги Брумхолла), что вызвало повышенный интерес Ближнего Востока к этому находящемуся в опасности меньшинству. Затем последовала серия арабских публикаций, предоставлявших более точную информацию не только о самих китайских мусульманах, но и о культурных традициях Китая в целом, поскольку проекции мусульманского "я" привели к новому восприятию конфуцианского "другого".

Одним из таких студентов был Ма Цзянь (1906-1978), юный юноша из Юньнани, прибывший в Каир в 1931 году после обучения в Нормальной школе Чэнда в Пекине. Как и другие китайские мусульмане за рубежом, Ма Цзянь взял себе более привычное арабское имя и стал известен как Мухаммад Макин. После трех лет интенсивного изучения арабского языка он внес большой вклад в понимание Ближнего Востока в Китае, написав книгу на арабском языке с двуязычным арабско-китайским названием "Назра Джами'а ила Тарих аль-Ислам фи аль-Син ва Ахваль аль-Муслимин фиха: Zhongguo Huijiao Gaiguan (Общий взгляд на историю ислама в Китае и условия жизни его мусульман). В 1935 г. он опубликовал в Каире еще более поразительную работу: первый прямой арабский перевод "Аналектов Конфуция", к которому он приложил краткую биографию самого Конфуция.

Обе книги были опубликованы Мухибб аль-Дином аль-Хатибом (1886-1969), основателем влиятельного каирского издательства "Салафи", которое экспортировало книги и журналы для читателей арабского языка во всей приморской Азии, включая Китай. По мнению аль-Хатиба, цель заключалась в том, чтобы повысить осведомленность о бедственном положении китайских мусульман среди их ближневосточных единоверцев, что также означало понимание доминирующей конфуцианской культуры, среди которой мусульманам Китая пришлось долго жить. Но даже если таково было намерение издателя, многие арабские читатели - как христиане, так и мусульмане - использовали перевод "Аналектов" как средство для понимания конфуцианства как такового. Ма Цзянь сделал Конфуция более приемлемым для таких читателей, представив его не как религиозного соперника Мухаммеда или Иисуса, а как древнекитайского философа (фейласуф). Использование этого более нейтрального термина было преднамеренным, поскольку позволяло избежать позиционирования Конфуция (его имя переведено на арабский язык с латинского, а не китайского произношения) как конкурирующего религиозного пророка.

В это время не только Конфуций находил свой переводной путь на Ближний Восток. В 1937 году Лао-цзы дебютировал в Левантине, выпустив на иврите версию "Дао дэ цзина" ("Дао дэ цзин"), составленную сионистом-востоковедом и отставным мандарином и опубликованную в Старом городе Иерусалима.

Что касается девяностостраничного издания арабской истории китайского ислама Ма Цзяня, то оно было гораздо более отточенным и профессиональным, чем предыдущие ближневосточные или индийские книги о Китае. Помимо китайских иероглифов, использованных для двуязычного названия - возможно, впервые китайский язык был напечатан в Западной Азии - и критического аппарата (сноски и исправления), книга Ма Цзяня включала фотографии мечетей, репродукции китайских Коранов (на арабском и в переводе) и фотографию автора на фронтисписе, одетого в широкополый европейский костюм и галстук - сарториальные символы исламского модернизма. Другие фотографии служили для того, чтобы Китай казался знакомым; виды мечетей были выбраны специально, чтобы подчеркнуть ближневосточные элементы, будь то арабская вязь в молитвенной нише, "арабский минарет" мечети в Гуанчжоу, арабская страница Корана или могила предполагаемого первого арабского передатчика ислама в Китае Са'да ибн Аби Ваккаса (ок. 596-674 гг.). Благодаря импортной технологии фотографии Китай был представлен как мусульманское зеркало Ближнего Востока.