И сгинет все в огне

– Ой, правда? Ты так же говорила о тренировке с метанием кинжалов, краже пирогов с рынка и том случае с масками! – Она скрещивает руки на груди, но уже вижу это в ее выражении лица, в том, как глаза с любопытством смотрят на бутылку. Я знаю Серу, поэтому просто терпеливо жду, пять секунд, десять секунд, и через пятнадцать она откашливается. – Ты уже попробовала немного?

– Нет, глупышка, я ждала тебя. – Я похлопываю по земле рядом с собой. – Слушай. Подумай об этом как о тренировке. Благодаря этому когда тебе исполнится шестнадцать и ты выпьешь свой первый глоток вина с Карлитой, ты будешь выглядеть умной и утонченной и не испортишь мнение о себе.

Сера закатывает глаза.

– В последний раз говорю, я не влюблена в Карлиту, – говорит она, но все равно садится рядом со мной. – Один глоток. И все. Просто попробуем.

– Вот это другое дело!

Я вытаскиваю деревянную пробку и подношу бутылку к носу, нюхая, как иногда делают старшие Ревенанты. Пахнет, во всяком случае, приятно, малиной, смешанной с отчетливым привкусом алкоголя. Я немного нервничаю, но знаю, что, если подам вид, Сера воспользуется этим как предлогом, чтобы дать заднюю, поэтому подношу бутылку к губам и делаю глоток.

Вкус приятный, сладкий и терпкий, а потом на меня обрушивается настоящий спирт, и я наклоняюсь вперед, захлебываясь и кашляя.

– С тобой все хорошо? – ахает Сера.

– Я в порядке, – хриплю я, мои глаза горят. – Просто этот вкус. Как будто огонь. Как будто я пью чувство жжения. Как будто огонь горит прямо в горле.

– И как это, по-твоему, должно убедить меня выпить?

– Да все нормально, нормально, – бормочу я, поднимаясь на ноги. – Это приятное жжение. – И это на самом деле не ложь. Худшее от того первого глотка прошло, и я чувствую, как что-то еще проходит сквозь меня, приятное тепло в животе, нежное покалывание в руках. – Ох. Да. Хорошо.

Сера скептически приподнимает бровь, затем берет бутылку из моих рук. Я ободряюще киваю, и она подносит ее к губам, делая долгий, медленный глоток. Я ожидаю, что она начнет плеваться, как я, но она держит себя в руках, просто несколько раз тихонько кашляет в тыльную сторону ладони.

– О Боги. Оно крепкое. Действительно крепкое. Ты уверена, что оно должно быть таким на вкус?

– Почему бы и нет?

– Я не знаю! – Сера встает. – Как-то странно. В животе все покалывает. Ты уверена, что это херес? Что, если это на самом деле яд, который Волшебник хранил и просто подписал его как херес?

– Зачем ему хранить яд в бутылке с надписью «Херес»? – спрашиваю я, хотя, честно говоря, это действительно звучит как то, что сделал бы Волшебник. – Уверена, что все в порядке. Он и должен быть таким на вкус.

– Кошмар. – Сера высовывает язык. – Почему взрослым так нравятся эти штуки?

– Я не знаю. – Я посылаю ей озорную усмешку. – Думаю, нам просто надо выпить еще, чтобы узнать.

Поэтому мы пьем еще, передавая бутылку туда-сюда, туда-сюда по нескольку раз, ближе к ночи опустошая ее наполовину. И нам весело. Мы делимся забавными историями об учебе, Сера признает, что она действительно влюблена в Карлиту, а в какой-то момент мы обе хорошенько плачем над всеми, кого мы потеряли. Может быть, часа через два после того, как мы начали пить, бутылка опустела. Я сижу, скрестив ноги, мои щеки горят, а Сера лежит, положив голову мне на колени.

– Мы сейчас пьяны, верно? – спрашивает она. – Это и есть то, что называется быть пьяным?

– Минуту назад ты спросила меня, есть ли у птиц задницы, – отвечаю я. – Да, Сера. Вот что такое быть пьяным.

– Не так уж и плохо. Все в порядке. Мне нравится, – моргает она стеклянными глазами. – Хотя мне не нравится, что все кружится. Можно было бы обойтись без этого.

Я ухмыляюсь, запрокидывая голову к небу. Меня обдувает легкий ветерок, прохладный и приятный на фоне жаркой летней ночи. Воздух гудит от пения цикад, а стебли пшеницы колышутся, как поверхность пруда.

– Мне здесь нравится. Так мирно. Я думаю, это мое самое любимое место из всех, где мы останавливались.

– Это замечательно, – говорит Сера. – Спасибо тебе. За эту ночь. За то, что поделилась со мной. Все так беспокойно все время, так напряженно и опасно… Я иногда забываю, как нам весело вместе.

– Ну а я никогда этого не забываю, – говорю я, сжимая ее плечо. Это забавно. Поскольку Сера умнее, прилежнее и взрослее, ее легко посчитать старшей сестрой. Но в такие моменты, как этот, она выглядит такой непостижимо юной, такой уязвимой. – И я рада, что ты пришла.

Над нами повисает долгая тишина, и в этой тишине что-то меняется. Когда Сера снова заговаривает, ее глаза закрыты, а голос низкий, тяжелый.

– Как думаешь, мы скоро умрем?

– Что? Нет. С чего бы нам умирать?

– Потому что это то, что делают Ревенанты, – говорит она. – Как Таша. Или Бейлин. Или Валай. Рано или поздно приходит черед каждого.

– Наша очередь не скоро, – говорю я ей. – Шепот этого не допустит. Ты это знаешь.

Между нами повисает тишина, как будто мы под водой. Когда она снова заговаривает, ее голос едва слышен, как шепот.

– Мы могли бы убежать.

– Что?