И сгинет все в огне

Мои товарищи встают вокруг, и мы начинаем долгий проход к форту. Я выбрала верность, а не мастерство, поэтому за мной стоит потрепанная команда: Фил, Десмонд и Тиш, мои самые близкие друзья и единственные из Нетро, кому я хотя бы наполовину доверяю. Пятым группу замыкает Зигмунд, неуклюжий голубоглазый Велкшен с бицепсами размером с мою голову. Я не очень хорошо его знаю, что проблематично, но он мне нравится. Когда я попросила их всех присоединиться к команде, большинство отреагировало с некоторой смесью благодарности, опасения и беспокойства, за исключением Зигмунда, который так обрадовался, что ударил кулаком по столу. Именно такой настрой мне и нужен.

Пока мы спускаемся по лестнице и выходим на поле, все молчат, но я вижу, что нервы у всех на пределе. Судья в его лязгающих металлических доспехах пристегивает к нам тяжелые набитые нагрудники и толстые кожаные шлемы, выкрашенные в черный цвет ордена Нетро. Наши локусы лежат в набедренных ножнах, и у каждого также есть небольшая кожаная сумка на поясе для хранения самоцветов на случай, если получится их заполучить. Я чувствую на себе взгляды толпы, все смотрят, а некоторые даже освистывают, скандируя: «Всего одно очко!» Лицо Фил мрачнеет, но я не против. Пускай недооценивают нас.

Наш форт ждет нас на краю арены. Это однокомнатное строение из каменного кирпича, похожее на миниатюрный замок из книжки с картинками, вплоть до зубчатых парапетов на крыше. Оно почти до смешного старомодно, но в Балитесте традиции превыше всего. Внутри пусто, если не считать лестницы на крышу и самого впечатляющего сундука, который я когда-либо видела. Он сделан из холодной твердой стали, с огромными болтами, удерживающими его закрытым, и широкой плоской пластиной, похожей на ту, что я вырезала в тренировочном зале наверху. Десмонд подходит и прижимает руку к пластине. Ощущается мягкий импульс магии, и она со свистом открывается. Я читала об этих сундуках в исследованиях, о том, как они используют дюжину сложных, переплетенных глифов, чтобы гарантировать, что только члены команды могут их открыть.

Десмонд лезет в сундук и достает единственный самоцвет. Он прекрасен, как ярко-голубая слеза, гладкий, как стекло. Он вертит его в руке, тихо присвистывая.

– Одно очко. Неплохо. Если мы все сделаем правильно, то, возможно, нам действительно удастся занять четвертое место.

– Мне все равно, – говорит Фил. Мы все нелепо выглядим в этом снаряжении, но особенно она – ее шлем в два раза больше ее головы. – Мои родители будут гордиться уже тем, что я вообще играла в эту игру.

– Мы не останемся четвертыми, – говорю я, и все поворачиваются ко мне. Снаружи раздается гудок. Десять минут до начала матча. Мне придется говорить быстро. – Играем на победу.

– Не думаю, что это возможно с математической точки зрения, – отвечает Фил.

– Ну, точнее, не с математической, а практической точки зрения, – поясняет Десмонд, что не особо помогает.

– О чем ты говоришь, Алайна? – спрашивает Тиш.

Я скрещиваю руки на груди и пытаюсь изобразить самую уверенную улыбку.

– Я капитан команды, верно? Что ж, у меня есть план.

Я рассказываю им о своем плане и наблюдаю, как на их лицах отражаются шок и недоверие. Я обдумывала, не сказать ли им об этом раньше, но решила этого не делать. Отчасти для того, чтобы исключить риск утечки информации в другие команды. Но, что более важно, мне нужно застать их врасплох, позволить давлению тикающих часов подтолкнуть их к чему-то опрометчивому. Если я дам им время все обдумать, по крайней мере один из них откажется. А мне нужно, чтобы все были в деле.

Когда я заканчиваю говорить, Десмонд смотрит на меня, разинув рот от ужаса.

– Нет. Абсолютно нет. Это должно быть против правил.

– Это не так. Я навела справки. В этом нет ничего особенного. И вы знаете главный принцип Балитесты. Все, что не запрещено, разрешено.

– Но что, если ты ошибаешься? – спрашивает Фил. – У нас могут быть большие неприятности.

– Если я ошибаюсь, возьму все на себя. Можешь сказать, что я заставила тебя это сделать. – Она не ведется на это, и Десмонд тоже. – Давай, Фил. Если я права, мы действительно можем выиграть. Можем доказать, что все в нас ошибались. Можем показать им, насколько мы хороши. – Снаружи раздается гудок, три минуты до старта. – Подумай, как будут гордиться твои родители.

– Это удар ниже пояса, Алайна, – говорит Фил, но я вижу, что она сломалась. Она прикусывает губу так сильно, что мне кажется, что сейчас проступит кровь, а затем наконец смиренно качает головой. – Ладно, хорошо. Поехали.

– Черт возьми, да! – кричит Зигмунд, хотя из-за его акцента это звучит как «джа». – Вот это я понимаю!

– Я тоже в деле, – говорит Тиш. – Хороший план. Надо довести его до конца.

Мы все поворачиваемся, чтобы взглянуть на Десмонда, который бледнее, чем я когда-либо видела.