И сгинет все в огне

Судьям требуется больше часа, чтобы принять решение, часа, пока мы сидим взаперти в этом форте, часа, который кажется полутора неделями. Приходит медсестра, чтобы перевязать руку Зигмунда. Тиш отрубается от усталости. Десмонд так часто ходит туда-сюда, что вот-вот проделает дыру в полу, пока Фил не успокаивает его, обняв за плечи. Я же в основном просто лежу на земле. Я пребываю в той точке за пределами беспокойства, когда ты просто закрываешь глаза и ждешь неизбежного. Так или иначе, все это не в моей власти.

Дверь распахивается, и снова заходит Тимс.

– Выходите, – рявкает он. – Идите за мной.

Мы, пошатываясь, выходим за ним на свет, и первое, что я замечаю, – тишину. Трибуны все еще переполнены, но все молчат, напряжение до такой степени сильное, что душит. Все остальные участники игры уже вышли на поле, все, кто все еще может стоять, собрались вокруг фортов своих орденов. Тимс подталкивает нас к шеренге остальных десяти Нетро, тем, кто играл в предыдущих двух раундах. Профессор Калфекс стоит впереди группы, и, когда наши глаза встречаются, я не могу считать выражение ее лица. Восхищение? Беспокойство? Недоверие?

Затем все взгляды устремляются вперед, когда появляется директор Абердин, шагающий к платформе на краю поля. Выражение его лица нетрудно прочесть. Он выглядит совершенно взбешенным. Мой живот сжимается в тугой узел. Я не предполагала, что Абердин будет участвовать в вынесении решения. Тревожные мысли прорастают в моем сознании, как сорняки. Что, если я что-то недопоняла в правилах? Что, если судьи пристрастны и им все равно? Что, если они заметят, что плитка движется, и свяжут это со мной? Если судьи вынесут решение против нас, я не просто проиграю игру. Меня исключат.

Директор Абердин откашливается. Когда он говорит, его голос звучит из каждого рожка на арене.

– После тщательного рассмотрения и исчерпывающего анализа судьи вынесли свой вердикт, – говорит он. – Все было по правилам. С общим количеством в одиннадцать очков орден Нетро становится победителем испытания.

Звучит рев такой громкости, какой я в жизни не слышала.

Глава 23

Настоящее

Следующие несколько часов проходят как в тумане.

Я помню только несколько разрозненных образов: я на руках учеников Нетро, толпа заполоняет арену, ругань и крики профессоров, жар, гул, свет. Я помню, как мое сердце колотилось до боли в груди, а мир вокруг пульсировал красным и черным от боли, измождения, чувства торжества и облегчения. Помню, как мир окончательно потемнел перед тем, как я рухнула на землю.

Просыпаюсь я в лазарете – длинном белоснежном здании в дальней части кампуса. В жесткой постели, скрытой за вздымающимся белым балдахином. Я не вижу других студентов, но слышу их – других жертв игры в Балитесту. Зал полон стона и воя, нескольких всхлипов и других более устрашающих звуков, прерывистых вздохов и хруста костей. Мою голову покрывает повязка, прижимающая марлю к порезу на затылке, а моя кожа светится мягким зеленым светом. Глиф исцеления. Отлично выполненный, поскольку вся боль отступила, заменившись легким онемением.

– С возвращением, – раздается чей-то голос.

Я оборачиваюсь. Это Талин, сидящий в кресле у основания кровати. На нем все еще форма с игры, его кожа вся в грязи, и он выглядит жестче, чем когда-либо, с растрепанными волосами и длинной раной на лбу.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.

– Хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Ты там сильно упала. – Его губы кривятся в игривой ухмылке. – Если бы ты умирала, то хотел бы быть здесь, держать тебя за руку и слышать последние слова.

– Не дождешься, умирать я точно не собираюсь. – Я сажусь в кровати. В области висков вспыхивает тупая боль, но в остальном я чувствую себя нормально. – Тебе вообще можно быть здесь?

– Нет. – Он пожимает плечами. – Для этого и нужны окна.

Я борюсь с желанием улыбнуться.

– Тебе необязательно было приходить.

– Я знаю. Но я захотел. – Он наклоняется вперед, протягивая мне руку. – А теперь чего ты хочешь: проваляться здесь еще час до прихода медсестры, или чтобы я показал тебе, как у меня получилось сюда попасть?

Бороться с ухмылкой становится невозможным. Я беру его за руку, наслаждаясь ее теплом и позволяя помочь себе подняться с постели. Тело болит, но я могу двигаться, поэтому мы выбираемся из-под балдахина, ныряем за колонну и вылезаем в открытое окно. Мы на первом этаже, но окно все равно достаточно высоко, поэтому Талин спускается первым и помогает мне. Одной рукой поддерживает мое бедро, а второй держит мою руку. Он силен, на удивление силен для такой стройной фигуры.

Как только мы оба становимся на землю, он делает шаг назад и предлагает мне свою руку.

– Ну что ж. Могу ли я иметь честь сопроводить доблестную победительницу в ее покои?