И сгинет все в огне

– Расслабьтесь. Сегодня мы празднуем, не нужно притворяться. – Она поднимает бокал и приканчивает содержимое одним глотком, затем отставляет его в сторону. – Возможно, мне стоило остановить вечеринку несколько часов назад, но что поделать. Это мое первое отмечание победы в качестве главы ордена за последние двадцать лет. Кто знает, когда представится еще случай?

Меня немного отпускает, но что-то в ее манере речи не позволяет полностью расслабиться.

– Мне всего лишь нужно выиграть два следующих испытания, и возможности вам предоставятся.

– Боги, а вы не робкого десятка. – Калфекс поднимается на ноги, посмеиваясь себе под нос. – Вы вообще понимаете значение того, что сделали?

– Я просто сделала то, что вы сказали мне сделать. Нашла слабость Мариуса и воспользовалась ею.

– О, вы сделали куда большее. Вы нашли лазейку в самой игре. Вы выставили посмешищем любимое развлечение Республики. И вы нажили себе много врагов сегодня, Алайна Девинтер. На вас, на ваших друзьях и на всем ордене Нетро теперь висит мишень. – Уголки ее губ подрагивают, выдавая ее напускную суровость. – И вы дали мне повод гордиться вами.

Нет ни одной стоящей причины, по которой меня должно заботить, что обо мне думает профессор-Волшебница из Блэкуотера, но мое сердце забилось чаще.

– Все настолько плохо? – спрашиваю я. – Они так сильно злы?

– Некоторые – да. Волшебники сохраняют свою приверженность ордену еще долгое время после окончания учебы. Многие выходцы из Авангарда будут кричать, что ваша игра была нечестной, до своих последних дней. И одним из них оказался Грандмастер Сената.

– Если моя стратегия была настолько спорной и оскорбительной для них, почему судьям просто не признать ее незаконной?

– Потому что объективно она не нарушала правил, – отвечает Калфекс. – Директор Абердин – Великий Объединитель, голос разума и рассудительности. Если бы он и судьи сегодня вынесли решение против вас, он бы продемонстрировал свою лояльность Мэдисону и Авангарду. Он бы пошатнул свою тщательно продуманную роль беспристрастного арбитра Республики. Так что, как бы его ни взбесила ваша выходка, сколько бы проблем она ему ни сулила, он обязан признать вашу победу. Вы загнали его в позицию, в которой у него не оставалось выбора. – Калфекс покачивает головой. – Что в итоге привело меня туда, где я сейчас нахожусь. Директор прислал вам сообщение. Он хотел бы встретиться с вами в своем кабинете, первым делом завтра утром.

Кровь в моих венах застыла, вся теплота от выпитого мгновенно улетучилась.

– Что? Почему?

– Абердин одержим идеей контроля, ему важно знать все, и он крайне ненавидит неожиданности, – говорит Калфекс, и, видимо, она тоже немного перебрала, потому что ей трудно скрывать свое презрение. – Могу предположить, что он хочет узнать, кто вы такая на самом деле.

Ее слова режут, будто лезвием, и я чувствую, как паника медленно начинает захватывать меня, пульсируя красным по краям зрения, а дышать становится труднее. О чем я вообще думала, напившись и расслабившись?

– «Завтрашнее утро» уже через несколько часов. У меня проблемы?

– Зависит от того, что вы ему скажете. Хотите совет? Не лгите ему.

В горле пересохло.

– Хорошо, я постараюсь.

Калфекс шагает мимо меня к лестнице, но останавливается прямо перед ней.

– Есть еще кое-что, о чем вам стоит знать. – Она стоит спиной ко мне, и я не вижу выражения ее лица. Ее голос ровен и холоден, будто глиф Льда.

– Дин Вейл умер час назад.

Глава 24

Прошлое

В тринадцать я учусь врать.

Мы сидим вдвоем на верхнем чердаке амбара, скрестив ноги друг напротив друга, на засыпанных сеном балках. Сегодня прекрасный день, ясное голубое небо, и длинные локоны Серы ослепительно переливаются в теплом солнечном свете. На ней красный сарафан, недавно приобретенный у пиратов Мидгарской бухты, и даже на мне новая пара бридж. Ревенанты тренируются вокруг нас в лучах раннего утреннего солнца, оттачивая новые клинки и устраивая поединки в грязи. Настроение в лагере приподнятое.

По суровому выражению на лице Серы этого и не скажешь.

– Хорошо, давай с самого начала. Соври мне.

Я закатываю глаза:

– Прекрати. Это глупо. Я умею врать.

– Если верить Шепот, не умеешь. – Она скрещивает руки на груди. – Все серьезно. Эта миссия очень важна, и Шепот поручила мне удостовериться в твоей готовности.

Я издаю скучающий стон. Она права. Эта миссия важна, возможно, самая важная из тех, которые у меня были. Спустя почти год в Хеллсуме мы настигли нашу цель. Реджинальда фон Клейра, влиятельного сенатора. Мы собираемся пробраться в его поместье, разобраться с прислугой и украсть его драгоценную красную книгу, в которой хранятся всевозможные секреты Республики. Полагаю, мы также убьем его, но помыслы Шепот не ясны. В любом случае план строится на том, что я и Шепот проникнем в особняк, притворившись заезжей торговкой и ее дочерью, и именно в этом кроется обман. «Если он увидит нас насквозь, мы обе мертвы, – настаивала Шепот. – Так что лучше тебе быть чертовски убедительной».