И в пепел обращен

– Но не ранее, чем мне удастся принять их вместе с лордом Энтони, – добавила она, в последний миг вспомнив, что Принц желал в сем участвовать.

Капитан Халцедоновой Стражи кивнул, и тут двери в личный кабинет королевы распахнул глашатай.

– Мара Ангризла, Ваше величество!

– Это ее я посылал наверх, – пояснил Аспелл, и Луна знаком велела глашатаю впустить мару внутрь.

Войдя, Ангризла преклонила колено. Узкие, точно щелки, глазки ночного кошмара были распахнуты необычайно широко.

– Что ты сумела узнать? – спросила Луна.

– Ваше величество… там, на улицах, эти солдаты. Новые, из Шотландии.

– Полки генерала Монка?

В большинстве своем они были англичанами, как и сам генерал, однако все до единого полагали их шотландцами, ибо полки пришли именно оттуда. Известия о выступлении Монка на юг оказалось довольно, чтобы Охвостье сразу же после Рождества снова вернулось на законное место, однако, не проведя в Лондоне и недели, Монковы люди, похоже, уже начали прибирать власть к рукам.

«Что ж, в конце концов, они – тоже часть Армии. Неужели я ожидала чего-то иного?»

Услышав это имя, Ангризла закивала.

– Говорят, парламент дал им приказ снять ворота с петель и разломать.

– Что?

Луна невольно подняла брови. Да, прежние оборонительные постройки Лондон давно перерос. Во время войны силы парламента, признав бесполезность городских стен, выкопали в отдалении огромный ров. Однако с уничтожением ворот Сити не сможет оказать противнику ни малейшего сопротивления.

Должно быть, ради этого приказ и отдан. Людям нужен парламент, но Охвостье давным-давно всем надоело, а уж лондонцам – особенно. Отнюдь не довольные незаконными господами Англии, жители Сити и укрепили ворота цепями, сим выражая свое недовольство.

Странно, что Монк согласился нанести городу этакое увечье: как правило, он честно старался защищать народные вольности, а не просто громоздил слова на слова. Однако Луну куда больше тревожило, как это скажется на Халцедоновом Чертоге…

И тут у нее перехватило дыхание. Не приложил ли к этому руку Видар? Чтоб догадаться, что городская стена – часть дивного дворца, не нужно быть семи пядей во лбу, ведь Чертог не выходит за ее пределы. А между тем Монк пришел в Лондон не откуда-нибудь – из Шотландии!

Прижав к векам кончики пальцев, Луна сосредоточилась. Не слабеют ли, не теряют ли силы чары дворца?

– Государыня? – негромко окликнул ее сэр Перегрин.

Луна перевела дух.

«Но, может статься, Монк просто выполняет приказ самим же им восстановленного парламента. В конце концов, не все на свете – дело рук дивных. Искать их следы повсюду… так и до умопомешательства недалеко».

Опустив руки, она обнаружила, что все вокруг, не отрывая глаз, смотрят на нее. Что бы ни ответила Ангризла на ее изумленный возглас, она не расслышала ни слова. Однако Халцедоновый Чертог рушиться даже не думал – ни сию минуту, ни в сколь-нибудь обозримом будущем. Там, наверху, всего-навсего отворяют ворота. Дворцу это не повредит.

И все же о решении Монка непременно нужно расспросить Энтони. Если без тайного чужого влияния здесь не обошлось, ей, Луне, вовсе не помешает об этом знать.

– Благодарю, – сказала она Ангризле, заставив себя улыбнуться. – Твои известия меня поразили, ничего более. Продолжим, милорды. Нам нужно покончить с делами.

Ратуша, Лондон, 11 февраля 1660 г.

«Так вот он, тот человек, что ныне держит в руках всю Англию…»

В сравнении с величием бремени, возложенного на его плечи судьбой, Джордж Монк выглядел довольно невзрачно. Одевался командующий шотландскими полками Армии по-солдатски и в эту минуту с невозмутимым, даже слегка туповатым выражением на мясистом лице слушал Томаса Аллена, лорд-мэра Лондона, в который уж раз пережевывавшего очевидное.

– Недавние, понимаете ли, волнения в Сити… горожане в неведении касательно ваших намерений… солдаты, собирающиеся в Финсбери-филдс…

Монк слушал его терпеливо, однако в конце концов не выдержал и поднял ладонь.

– Уверяю, лорд-мэр, мои намерения остаются прежними: защищать народные вольности. С утра я отправил в парламент письмо с требованием как можно скорее выпустить распоряжения о проведении выборов, дабы заполнить вакантные места в Палате. Таким образом я надеюсь развеять впечатление, будто они вознамерились пребывать у власти бессрочно.

Бейся сердце не столь тревожно, Энтони мог бы не сдержаться и фыркнуть. Впечатление? Какое там впечатление – уверенность! Расставаться с властью Охвостье вовсе не торопилось. Тот же самый недуг поразил и Армию, соблазнив ее офицеров возвеличить себя до такой степени, что от них отвернулись собственные солдаты.

И генерал все это прекрасно знал, иначе его бы здесь не было. В отличие от армейских соратников, от Кромвеля с Айртоном, Монк сроду не ввязывался в политику – только отчаянное положение Англии и побудило его к действиям. Однако прямых обвинений в адрес Охвостья никто высказывать не спешил, как будто, названные во всеуслышание, их прегрешения обретут осязаемость.