И в пепел обращен

В глазах Энтони защипало от навернувшихся слез. Как мало во всем этом логики! Завершенная ныне борьба была вовсе не той, которую они начинали многие годы назад. Людские тревоги тех времен ныне почти позабыты. Кого теперь заботит англиканский епископат, корабельная подать и власть над ополчением? Армия нового образца – оружие куда более грозное, однако парламент уступил ее королю, даже не пискнув. Половина вождей, возглавивших бой двадцать лет назад, сегодня мертвы или покинули поле политических баталий. И вот, подумать только: после великого множества войн и восстаний реставрация монархии достигнута вовсе не силой оружия, а парой обычных резолюций Палаты общин!

Сколь велика оказалась ирония судьбы… Во время суда старый Карл совершенно справедливо поправил Брэдшоу, когда тому вздумалось назвать его «избранным королем»: народ не выбирает монарха подобно члену парламента. И все же сегодняшний праздник стал триумфом тех, кто полагал, что королевская власть исходит снизу, а не даруется свыше. Пусть народ не выбирал себе суверена – кто, как не англичане, решил, что Англии нужен король? Вся милость Божия в мире не привела бы молодого Карла домой, не пожелай того люди.

Возможно, Генри и прав. Карл Второй – распутник, погрязший в разврате и пьянстве, и королем может стать скверным. В эту минуту, под ярким солнцем мая, покачиваясь в седле о бок коллегами-олдерменами, Энтони никак не мог знать, чего ожидать от будущего.

Однако сегодня – прочь все тревоги о будущем. Отныне король вновь в своем праве, а в Англии воцарился покой.

Вторник, 4 сентября 1666 г. Битва за Святого Павла

Камни Святого Павла летели в стороны, точно granados

[62], по улицам рекою струился расплавленный свинец, а сами мостовые мерцали огненно-алым так, что на них не ступить ни человеку, ни лошади, а руины домов завалили, закупорили все проезды, отчего и подмоге было не подойти, а восточный ветер еще безудержнее гнал пламя вперед. Ничто, кроме воли всемогущего Господа, не в силах было остановить огня, все потуги людей оказались тщетны.

Из дневника Джона Ивлина, запись от 4 сентября

Всю ночь напролет Дракон готовился, взращивал силы, добытые из-под земли, а с первым лучом зари двинулся в наступление.

Начало бойни было ознаменовано падением колоколов Боу. Устремившись вдоль южных улиц, от Сопер-лейн до Олд Ченч, инферно сомкнуло пасть вкруг церкви Святой Марии-ле-Боу[63]

, и вот, рухнув на твердую землю, ее огромные колокола, символ души Лондона, оглашают столицу последним звоном. К востоку и западу по всей длине, во всю ширь полыхает Чипсайд.

Драгоценные изделия ювелиров унесены, укрыты в надежных местах, однако иных сокровищ с места не сдвинуть. Стремительный удар по Стандард выводит из строя водопровод, ослабив оборону Сити более прежнего. Воспетая во множестве пьес, песен и книг, таверна «Русалка» обращена в золу и угли.

Жители узких проулков к северу, где дома сгрудились так, что выдающиеся вперед верхние этажи едва не смыкаются друг с дружкой, бегут от огня, точно крысы. Некоторые тащат с собою кровати – импровизированные носилки для тех, кто не в силах идти своими ногами. Восседающая на одной из них мать прижимает к груди младенца – дочь, крещеную лишь третьего дня вон в той самой церкви, что ныне горит столь безудержно.