Я — ярость

Дойдя до дома, Элла натягивает капюшон и перебегает из тени в тень. Свет не горит, дверь гаража закрыта. Папиной машины нет. Хонда Эллы стоит на траве, возле баскетбольного кольца — в том же состоянии, как и когда она ее оставила. Она достает брелок, но потом вспоминает, что при открывании сигнализация издает громкий звук. Шуметь Элле совсем не хочется, так что она выбирает на брелке металлический ключ, которым так редко пользовалась.

Добравшись до клочка азалий на подъездной дорожке, Элла замирает и старается удержать голову холодной. Да, папа, скорее всего, пьян и зависает у себя в «пещере» или уже спит в постели, но возможно, что он расслабленно курит сигару в джакузи на заднем дворе или смотрит новости допоздна. Она не чувствует мерзкий сигаретный дым (который мама каким-то образом уничтожала во время стирки) и не слышит ни единого звука. Должно быть, так чувствует себя мышь: маленькая, уязвимая, затравленная, принюхивающаяся, щурящаяся от света и прислушивающаяся так напряженно, что можно почувствовать, как дрожат волоски на ушках. Хищник близко. Возможно, он наблюдает за ней. Сердце выбивает неровное стаккато, а руки и ноги покалывает.

Сейчас или никогда!

В одну стремительную перебежку, двигаясь на цыпочках, Элла добирается до машины и возится с неудобным металлическим ключом, пытаясь в темноте попасть в замочную скважину. Ничего не видно, приходится достать телефон и посветить себе, чтобы отыскать эту чертову щель и провернуть ключ в замке. Когда дверь со скрипом открывается, Элла вздрагивает, бросается на сиденье и запирается изнутри.

Теперь она в большей безопасности. По крайней мере, отцу придется выбить стекло, чтобы добраться до нее.

За кратким облегчением следует вспышка реальных мыслей: отец вполне может

выбить стекло, чтобы добраться до нее. Чтобы причинить ей боль.

Нет времени на странные и бесполезные мысли! Элла нажимает на кнопку и благодарно вздыхает, когда машина заводится: слава богу, она заправилась до того, как началось все это дерьмо. Улучив момент, она протягивает руку и залезает в сумочку, лежащую на полу. Нащупывает там бумажник и толстую пластиковую коробку, в которой таблеток хватит на три месяца. Теперь у нее есть даже ее «Нинтендо»[20], правда без шнура питания. Рюкзак и ноутбук должны быть в багажнике, да и «экстренную сумку» с вещами проверять нет смысла: у отца нет ключей от ее машины, ведь несколько месяцев назад она без его ведома выкрала их из ящика его стола.

Все, что требуется, чтоб ощутить, что мир хоть немного приходит в норму. Элла победно улыбается, хотя не улыбалась вот уже несколько недель.

Теперь нужно возвращаться к бабушке. У Эллы будет машина, и таблетки, и бумажник, а значит, она сможет заказать что-нибудь онлайн, если потребуется. Конечно, бабушка будет недовольна, но что она сделает — потребует отбуксировать машину обратно? В четырехместном гараже, во всяком случае, есть куда встать, ведь Рэндалл уехал и уже не вернется.

Она включает заднюю, чтобы выехать на подъездную дорожку. Фары не зажигает, чтобы яркий свет за окном не привлек отца. Машина медленно катится назад, двигатель едва слышно гудит, а она посматривает в зеркало заднего вида, чтобы не врезаться в почтовый ящик. Как жаль, что у нее нет машины поновее, оборудованной полноценной камерой заднего вида.

— Элла!

Она резко поворачивает голову и видит отца: он стоит на крыльце в боксерах и майке, за спиной — свет из холла, пробивающийся через открытую входную дверь. В руке зажата пивная бутылка. Должно быть, он услышал ее, хоть она и старалась вести себя осторожно. Отец выглядит худым и больным; их взгляды встречаются — а потом Элла дает по газам. Машина с ревом сдает назад, шина на что-то наезжает, когда она выруливает на дорогу. Элла переключает рычаг на коробке, не отрывая взгляда от отца: он бежит босиком, лицо исказила знакомая гримаса ярости. Замахнувшись, он со всей силы швыряет пивную бутылку, Элла снова давит на газ, машина трогается, виляя задом, боковое зеркало с хрустом проезжает по почтовому ящику. Бутылка разбивается, ударившись в машину, но по крайней мере все стекла целы.

В своем районе Элла хорошо ориентируется, ей знакомы все крутые повороты, а еще она избегает смотреть в зеркало заднего вида: не хочет проверять, преследует ли ее отец на своих двоих. Она проезжает короткой дорогой с максимальной скоростью, минуя все знаки «Стоп», и тормозит перед воротами, потому что сперва они должны открыться.

В лучшие дни это занимает примерно вечность.

В худшие дни — когда Элла опаздывает в школу или на работу, или вот сегодня — они открываются так медленно, что она слышит скрип собственных зубов. Элла смотрит в зеркало заднего вида, на телефон в подстаканнике, на ворота. Наконец, когда ей кажется, что приоткрывшегося расстояния уже достаточно, она медленно проезжает, подталкивая ворота собственной машиной. Вряд ли ее ждут неприятности, ведь хонде уже лет десять, — и к тому же отец сам швырнул в ее бутылкой.