Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен

События же «колымского романса» произошли несколько раньше. Но, прежде чем вернуться к песне «На Колыме», завершим рассказ о судьбе лагерных «мамок». Всё-таки наша героиня забеременела в лагере и формально относилась именно к этой категории….

Беременный ГУЛАГ

После «калининской амнистии» руководство ГУЛАГа продолжило политику освобождения «мамок». Ситуация в 1946–1947 годах сложилась катастрофическая. Количество малышей, рождённых за колючей проволокой, в три раза превышало вместимость лагерных домов младенца, поэтому часть из них содержалась в малопригодных и даже в общих бараках вместе со взрослыми заключёнными. Поэтому 16 августа 1947 года выходит очередной указ Президиума Верховного Совета СССР (под грифом «Без публикации») — «Об освобождении от наказания осуждённых беременных женщин и женщин, имеющих при себе в местах заключения детей», согласно которому из лагерей и колоний освободилось 20 749 женщин. Указ не распространялся на лагерниц, осуждённых за хищение социалистической собственности. Впрочем, таких в ГУЛАГе было мало (указ «четыре-шесть» за два месяца не успел развернуться в полную силу). В лагерях вместе с заключёнными матерями находились 18 790 детей в возрасте до четырёх лет, а также 6820 беременных женщин. После указа в лагерях осталось менее 5 тысяч «мамок».

Одновременно усиливалась изоляция заключённых женщин от мужчин. Как пишет Солженицын, в Кенгире с этой целью возвели стену высотой пять метров и поверху пустили провод высокого напряжения. Однако перемены возымели обратный эффект:

«С отделением женщин резко ухудшилось их общее положение в производстве. Раньше многие женщины работали прачками, санитарками, поварихами, кубовщицами, каптёрщицами, счетоводами на смешанных лагпунктах, теперь все эти места они должны были освободить, в женских же лагпунктах таких мест было гораздо меньше. И женщин погнали на “общие”, погнали в цельно-женских бригадах, где им особенно тяжело. Вырваться с “общих” хотя бы на время стало спасением жизни. И женщины стали гоняться за беременностью, стали ловить её от любой мимолетной встречи, любого касания…

“Как же девочку назовёшь?” — “Олимпиадой. Я на олимпиаде самодеятельности забеременела”. Ещё по инерции оставались эти формы культработы — олимпиады, приезды мужской культбригады на женский лагпункт, совместные слёты ударников. Ещё сохранились и общие больницы — тоже дом свиданий теперь».

С 1 января 1948 года по 1 марта 1949 года число осуждённых женщин с детьми возросло на 138 %, беременных женщин — на 98 %. На 1 марта 1949 года в «стране Зэкландии» находилось 26 150 женщин с детьми и 9100 беременных женщин — 6,3 % от общей численности лагерниц. Правда, начальник ГУЛАГа Георгий Добрынин пояснял: «Наличие этих контингентов осуждённых женщин объясняется поступлением подавляющего большинства их в места заключения с детьми и в состоянии беременности. Случаи возникновения беременности в местах заключения незначительны».

Объяснение справедливое. Следует добавить, что к этому времени в стране поднялась волна возмущения чудовищной практикой судов, которые бросали за «колючку» беременных женщин и матерей с детьми-малолетками. В правительство поступали тысячи жалоб. В мае 1948 года Сталин и его окружение получили письмо от журналистки А. Абрамовой. Она сообщала о тяжёлом положении матерей и беременных женщин, осуждённых по указам от 4 июня 1947 года за мелкие кражи. Абрамова просила создать правительственную комиссию по пересмотру таких дел. В качестве аргумента приводилось и то, что такая практика слишком дорого обходится государству. По сведениям того же Добрынина, стоимость содержания детей в местах заключения составляла свыше 170 миллионов рублей в год, а неработающих беременных женщин и кормящих матерей в декретный период — около 65 миллионов рублей в год.

Власть прислушалась. С одной стороны, 22 апреля 1949 года последовал указ Президиума Верховного Совета СССР «Об освобождении от наказания осуждённых беременных женщин и женщин, имеющих малолетних детей». На свободу досрочно вышли 55 657 лагерниц с детьми и беременных, а через некоторое время — ещё 28 560 женщин, имевших детей вне мест заключения. Однако, как и прежде, указ не коснулся колхозниц и работниц, осуждённых по закону от 7 августа 1932 года и указам от 4 июня 1947 года.