Я считаю по 7

– Что ж, ладно, мне пора. Пойду-ка я домой. Тяжелый был день. Для всех…

Он вытянул шею, чтобы увидеть Иву, но та сидела на корточках, а рядом пристроилась Маи.

Он с ними даже не попрощался.

Патти одним махом отключила сверкающую фиолетовым надпись на витрине. Стекло оказалось тонированным, и теперь разглядеть происходящее внутри было невозможно.

Делл пошел к машине. Обернувшись через плечо, он увидел, что в салоне абсолютно темно. Должно быть, они вышли через заднюю дверь и поехали домой.

Он подумал было поехать за ними следом, но на плечи ему вдруг обрушилась вся тяжесть, вся неимоверность случившегося.

Делл сел в машину, сунул ключ в зажигание и разрыдался.

Он всхлипывал, и мышцы шеи у него обмякали, голова постепенно клонилась вперед, и наконец он уперся лбом в руль.

И только взревевший гудок заново привел в чувство и его, и весь мир вокруг.

Глава 20

Я не знаю эту женщину.

Но она меня обнимает.

Крепко.

Она сильная, она может задушить в объятиях.

Но все выходит наоборот – впервые после того, как мне все рассказали, я впервые могу вдохнуть полной грудью.

Они живут в гараже за маникюрным салоном.

Именно в гараже, а не в перестроенном из гаража доме. Если убрать отсюда вещи, можно ставить машину.

Ванной здесь нет.

В салоне есть туалет и пластиковая душевая кабинка; когда надо, они ходят туда через переулок.

Им не кажется, что в гараже жить неправильно.

Они к этому привыкли.

В гараже всего одно окно, да и то, похоже, его здесь раньше не было.

Просто кто-то взял и вырезал в тонкой стене из оштукатуренной фанеры прямоугольную дыру.

Под самодельным окошком висит допотопный кондиционер, а само окно застеклено и занавешено нарядным куском ткани.

С той стороны, где солнце, ткань совершенно выцвела и узор исчез. Выгорел.

Работает кондиционер, но в гараже ужасно жарко.

А ведь регулятор выкручен на максимум.

На потрескавшемся цементном полу – пестрая мешанина ковриков, цветные веревки бок о бок с пластиковой плетенкой.

В одном углу гаража составлены боками двуспальный матрас и раскладушка. Здесь они спят.

Остаток пространства занят длинным металлическим столом; на столе стоят банки с побегами бамбука и водяными орехами, а за ними виднеется плитка на две конфорки и микроволновка.

С деревянных колышков над столом свисают крюки, на крюках – целая куча кастрюль и сковородок, половники, дуршлаги, большие коробки с кукурузными хлопьями (должно быть, из магазина Costco).

Мама такие тоже покупает.

При одной мысли об этом сердце начинает лихорадочно биться.

Маленький холодильник подключен через переходник, от которого, из одной и той же розетки, запитано целых шесть электроприборов.

Я точно знаю, что это небезопасно.

Тут мои мысли переходят на другое.

Вот бы этот гараж и вправду загорелся.

Только чтобы я тут была одна.

Потому что, если бы в перенапряженном электрическом проводе случилось короткое замыкание и меня поглотило бы вспыхнувшее пламя, жгучая боль утраты сгорела бы и превратилась в дым вместе со мной.

Это освободило бы меня.

Я была бы свободна.

Маи спрашивает, не хочу ли я прилечь.

Но я не могу произнести ни слова.

Ни на одном языке.

Патти готовит суп, облачно-белый, с плавающими на поверхности завитками зеленого лука.

Потом вдруг из ниоткуда появляется тарелка с полосками соленой свинины.

Дисфагия – медицинский термин, означающий неспособность глотать. Я знаю, что есть два вида дисфагии: орофарингеальная и эзофагеальная.

Но, должно быть, есть еще и третья разновидность дисфагии: та, что наступает, когда сердце рвется на куски.

Вот из-за нее я и не могу глотать.

Маи велит брату прогуляться через переулок.

Он только ворчит в ответ.

Он спрашивает по-вьетнамски:

– Почему ты вечно мной командуешь? Еще чего!

Какое-то время он препирается с сестрой, но потом уходит.

Когда Куанг Ха выходит за дверь, Патти и Маи помогают мне снять туфли и мешковатые штаны.

Они надевают на меня мою красную пижаму. Не знаю, как она здесь оказалась.

Есть я по-прежнему не могу.

И не потому, что я вегетарианка.

Мать Маи наливает суп в кофейную чашку и подносит к моим губам.

Это как кормить птенца. Крошечными глоточками.

Я знаю, как это трудно, ведь когда-то я сама нянчила попугая.

Поэтому я глотаю по чуть-чуть солоноватую жидкость – словно белые слезы.

Потом Патти зажигает благовония в форме пирамидки и ставит пирамидку на красную тарелку.

Она склоняет голову, глаза ее блестят, она берет меня за руку, и мы обе плачем.

Маи прижимается к маме, и я впервые в жизни забываю обо всем на свете.

Я знаю, что ничего не вспомню об этой ночи, потому что сделаю все, чтобы никогда о ней не думать.

И победа будет за мной.

Глава 21

Куанг Ха был страшно зол.

Это с ним часто бывало. Но нынешняя ярость была куда сильнее и глубже обычных всплесков злости.

Потому что у него уже не осталось ничего своего.

Он спал в тесном уголке у стенки, рядом с матерью и сестрой. Правда, на отдельном матрасе – но и что с того?

Кого мы хотим обмануть?

У них была одна комната на всех, и та – бывший гараж, а теперь чужая девчонка не просто все это увидела, а еще и стала жить как они.