Я уйду с рассветом

Священник вошел в комнату.

— Вы — отец Оуэна?

— Да. Я ищу его. Если вы что-нибудь слышали о нем или знаете, где он может быть, вы мне очень поможете.

— Они с Северин были здесь недель пять назад. Мы…

Нанетт вскрикнула, когда Шарлотта вдруг потянулась и сдернула с ее головы шарф. Волосы, как и у той женщины на улице, были грубо сострижены почти налысо. Закрыв глаза, девушка упала на колени перед священником.

Лицо его побледнело, рука, протянутая к ее голове, задрожала. Он не дотрагивался до волос, только шевелил пальцами.

— Боже, Нанетт. Что ты наделала?

— Господи… — произнесла Шарлотта. — Вы не евреям сочувствуете, вы сочувствуете нацистам.

Девушка посмотрела на священника. По ее щеке скатилась слеза. Она затараторила что-то по-французски, но я перебил ее:

— Вы выдали моего сына?

Она вздрогнула и повернулась ко мне, не поднимая глаз:

— Мне пришлось.

Шарлотта выхватила пистолет и направила его на девушку. Та опустила голову и вся сжалась. Священник, заслоняя ее, встал рядом на колени. Он не дал мне задать вопрос и сам озвучил его треснувшим голосом:

— Почему?

Ее объяснения хлынули слезливым потоком, и лицо священника принимало все более растерянное выражение. Он шумно сглотнул и на этот раз положил руку на голову Нанетт со словами:

— Ты глупое, неразумное дитя.

— Куда мог Оуэн отправиться отсюда? Смотрите на меня! — потребовал я и подождал, пока она поднимет зареванное лицо. — Вы ведь знаете адрес следующей остановки в его подпольной сети?

За Нанетт ответил священник:

— На берегу Роны рядом с деревней Бальм-ле-Гротт есть пещеры.

Я развернулся и покинул здание, выйдя на дневной свет. Согнувшись пополам и упершись руками в колени, я пытался продохнуть. Легкое прикосновение к спине заставило меня вздрогнуть. Когда я выпрямился, Шарлотта убрала руку.

— Почему она выдала Оуэна? — спросил я.

Моя спутница вздохнула:

— Они угрожали священнику и библиотеке. Ей сказали, что вытащат его и все книги на улицу и подожгут.

Душу мне вовсе не грело то, что Нанетт пожертвовала моим сыном в обмен на жизнь другого человека.

— Если она говорит правду, нам надо побыстрей уезжать. Нельзя тут задерживаться. Не теперь, когда… — Я осекся.

— Понимаю. — Она взяла меня под руку. — Не хотелось бы попасться ни партизанам, ни милиции. Ни те, ни другие не задают вопросов. Они допрашивают.

Пока мы шли по узким улочкам, Шарлотта пыталась идти как можно быстрей, но я, сжав пальцы спутницы, заставил ее замедлить шаг:

— Если мы побежим, то привлечем к себе внимание.

Она кивнула, глядя прямо перед собой, натянутая как струна. Мы наугад выбирали, куда сворачивать, останавливаясь только для того, чтобы убедиться, что не зашли в переулок, который заканчивается тупиком. При каждом повороте я украдкой оглядывался.

— Шарлотта, насколько быстро вы сумеете завести скорую?

— Закрутить крышку распределителя я смогу очень быстро.

— Тогда нам лучше разделиться, чтобы у вас было время.

— За нами следят? — Она споткнулась, но назад не посмотрела.

— Так и есть. Он вроде один, других я не заметил. Но это ничего не значит.

— Партизаны решат, что мы приходили к Нанетт по заданию немцев, а милиция — что мы входим в сеть вашего сына.

— Для нас опасно и то, и другое.

— Найдете дорогу к скорой?

Я посмотрел на запад. Между невысоких домов четко просматривался закат солнца.

— Найду. Давайте быстрее. Когда дойдем до следующего поворота, заворачивайте и возвращайтесь к грузовику. Я немного пройду вперед, а потом отправлюсь туда же. — Мы повернули за угол и ускорили темп. Следующая улица, ведущая на север, была узкой, и она пересекала другую, параллельную той, на которой мы стояли. Я оглянулся. Тип, который следил за нами от самого Дома миссионеров, еще не появился из-за угла. — Давайте!

Шарлотта оторвалась от меня и побежала по боковой улочке. Я продолжил идти вперед, обернувшись только после того, как отошел от поворота на приличное расстояние. Мужчина, уже не прячась, упорно шел за мной.

Мы давно миновали центр города, и вскоре я оказался на окраине Виши, недалеко от того места, где Шарлотта оставила грузовик. Я решил действовать: добежал до ближайшего переулка, завернул за угол и, прижавшись спиной к каменной стене, расстегнул рубашку, чтобы легче было достать из потайной кобуры пистолет. Тяжесть его я ощущал у себя на боку.

Когда мужчина дошел до угла, я ринулся в атаку. Я был на голову выше, так что ухватить преследователя за шею и воспользоваться инерцией его тела, чтобы развернуть и ударить о стену, не составило особого труда. Он пошатнулся, но оттолкнулся от стены и попытался ткнуть меня локтем. Однако я успел отступить и использовать свое преимущество: вытянул длинные руки и нанес ему удар по ушам, подобный удару молота по наковальне.

Он свалился на землю как мешок с картошкой, обхватив голову. Я подождал, пока звон у него в ушах поутихнет.

— Кто ты и что тебе надо? — Я пнул его ногу. — Зачем ты следишь за мной?

Он скривился в ухмылке и глянул мне за спину.