Я уйду с рассветом

Я вытащил из кармана сигарету с зажигалкой и предложил ему. Он кивнул. Я воткнул сигарету ему в угол рта и, сложив ладони вокруг зажигалки, вызвал пламя и поджег ее.

Он прикрыл глаза и, глубоко затянувшись, закашлялся.

— Danke.

— Bitte, — ответил я и выстрелил ему в голову.

Сигарета вывалилась у него изо рта, я поднял ее с земли и затянулся, не сводя глаз с дороги, ведущей на восток.

IX

10 августа 1941 года

Дорогой отец!

Я встретил девушку. Ее зовут Северин.

Возможно, однажды, когда все закончится, я привезу ее домой.

Оуэн

Внезапно все смолкло, даже пес. Шарлотта съехала с дороги, остановила грузовик между деревьями, не заглушая мотор, словно давая машине перевести дух. Тишину разорвал одиночный выстрел, и молодая женщина сморщилась. Я опустил голову и потер затылок.

Оставаясь под прикрытием леса, мы напряженно ждали. Тишина была абсолютной: ни малейших признаков работающих моторов.

Шарлотта включила передачу, и мы поехали дальше в лес.

— Первым делом колесо, — сказал я.

Мы заменили заднее колесо в полном молчании. Потом она, тоже не говоря ни слова, наложила повязку мне на плечо. Оба мы были погружены в раздумья, Отто поскуливал в кузове.

— Хочу осмотреться, — тихо произнес я.

— Сегодня обойдемся без костра, — так же вполголоса откликнулась Шарлотта.

Я вернулся к дороге. Присев в зарослях, я наблюдал и ждал, пока росли тени. Как только солнце начало опускаться за горизонт, я встал, несмотря на хруст в коленях и сильную пульсирующую боль в плече, и прошелся по кромке леса на несколько километров в обе стороны. Нас никто не преследовал и не искал.

Уходящее солнце оставило на небе бордово-оранжевое пятно. Когда я возвращался к грузовику, тени стали густыми, переходя в синеву между деревьями. Сначала я увидел большой квадратный силуэт грузовика, а потом услышал бормотание Шарлотты. Я приблизился и наконец смог различить ее фигуру в темноте.

Она сидела, прислонясь к поврежденной шине, вытянув вперед ноги. Пудель улегся на них, уткнувшись мордой ей в живот. Она с нежностью проводила гребнем по его шерсти и разговаривала с ним таким тихим голосом, что, когда скорбящая собака подскуливала, у меня перехватывало горло.

Я присел рядом и положил руку пуделю на бок. Он завилял хвостом.

Есть мы не стали. Когда забрались в кузов, пес вспрыгнул на носилки, на которых раньше лежал его хозяин. Шарлотта вытащила длинную веревку и, привязав один конец за металлический выступ на носилках, другой закрепила на шее Отто. Она затянула петлю не слишком туго, чтобы псу было комфортно, но в то же время достаточно крепко, чтобы он не смог бы освободиться от веревки.

— Очень не хочется этого делать, — сказала Шарлотта, хотя Отто вовсе не возражал.

— Но так и правда лучше.

Шарлотта кивнула, наклонилась и поцеловала пса в длинную морду, а потом забралась на верхние носилки. Я улегся на вторые нижние, рядом с Отто. После всего того, что произошло за день, веки у меня слипались, хотя мозг продолжал судорожно работать.

— Где находится Бальм-ле-Гротт?

— Я смотрела по карте, это к востоку от Лиона, за день можно доехать.

— Там все еще нацисты, или американцы уже успели туда добраться?

— Без понятия. Но в любом случае на скорой нас должны пропустить.

Вновь воцарилась тишина. Мы оставили двери кузова открытыми. Я наблюдал, как лес погружается в ночь. А во сне меня ожидало поле битвы.

Пулеметные очереди пронзали кровавыми швами человеческие тела, и те валились как подкошенные. Я не мог решить, что громче: стрельба или крики.

Я полз, подтягиваясь на локтях и подталкивая себя коленями, падал в дымящиеся воронки, оставленные снарядами, и карабкался через распластанные изувеченные тела. Артур не отставал от меня, сзади раздавалось его отрывистое натужное дыхание.