Яблочные дни. Часть I

— Отрекаетесь от своего имени? Уже отреклись! Вы… предали дружбу, доверие! — Гарсиласо отстранился от канцлера, пытался заглянуть в глаза, но тот так и стоял, верноподданнически показывая принцу макушку. — Признайтесь, вы сожалеете, что вам достался не тот принц! Сожалеете, что болт не попал в цель, так?! Или это вы и отдали приказ стрелять? Предав старшего принца, хотели убить и младшего? А следующим был бы отец? Но вам не занять Эскарлотского престола! Престол Рекенья для Рекенья!

— Я служу дому Рекенья душой и телом.

— Лжёте! Вы отправили за Райнеро солдат, они найдут его и схватят, а потом отец убьёт его! Как я был глуп, когда поверил, что это он отдал приказ стрелять в меня!

Гарсиласо попятился к двери, на глаза навернулась пелена слёз. От страшной догадки перехватило дыхание. У канцлера на поясе висела боевая шпага.

Донмигель поднял к нему глаза, шагнул навстречу. Гарсиласо отшатнулся, ударился спиной о спинку невесть откуда взявшегося стула.

— Принц Рекенья, вы сказали…

— Прочь от меня. Я закричу стражу.

— Салисьо, подожди!

Гарсиласо зажмурился, руки канцлера крепко сжали его плечи.

— Салисьо. Ты же знаешь, от меня не должно быть секретов, иначе и я не буду тебе добрым другом. Урок усвоен?

Гарсиласо открыл глаза. Донмилель мягко улыбался.

— Вы знали, что я подслушивал?

— И подглядывал.

— Я случайно. — Гарсиласо вспыхнул до жара во лбу. Интересно, о чём именно знает Донмигель… Об исповеди госпожи Дианы ему знать неоткуда. Хотя это он отправил Гарсиласо к матери… — Вы нашли комнату ревнивой герцогини?

— Конечно.

Гарсиласо виновато опустил голову.

— Салисьо, — Донмигель наклонился к нему, заглянул в глаза. — Я осуждаю не то, что ты подслушал. Наследному принцу следовало слышать тот разговор. Я недоволен, что ты скрыл это от меня. У нас не должно быть секретов, помнишь?

Гарсиласо кивнул, отвёл взгляд. Он знал, у Райнеро и правда не было секретов от «Клюва Ита», именно поэтому канцлер успевал сделать так, что наказание за шалость принца бывала вдвое мягче, если бывала вообще. Гарсиласо же ещё не успел привыкнуть раскрывать перед другим человеком душу, как перед собой. Раньше он рассказывал о своих тайнах и грехах только на исповеди, и то он выбирал те, которые можно было доверить Пречистой.

— Испугался?

— Немного.

— У тебя живой ум, честно говоря, я тоже испугался, когда услышал твою цепь имеющих право на жизнь обвинений.

Донмигель отпустил его плечи, придержав шпагу, сел на край стола. Гарсиласо обвёл кабинет блуждающим взглядом, солнце за окном играло бликами по квадратикам потолка и обитым тканью стенам.

— Это же не вы…

— Нет, Салисьо, конечно нет!

— Но кто?

Принц и канцлер встретились взглядами. У Донмигеля были почти чёрные, тёплого оттенка глаза. В них не страшно смотреть, и зачастую только в них Гарсиласо и видел доброе к себе расположение. Как он мог допустить мысль, что Донмигель пожелал ему смерти?

— Я не знаю, но… это конечно не Райнеро лично. Его люди, Салисьо, слуги, прихвостни, их нельзя сбрасывать со счетов, и если им дали приказ… Твой старший брат действительно способен на это, Салисьо, здесь я буду честен с тобой. Но я никогда не предам тебя и сделаю всё для твоей защиты.

— Мне не нравится этот разговор. — Гарсиласо обнял себя руками. — Райнеро не только обижал меня, он делал хорошее. Однажды он защитил, помогал иногда, а ещё мы плавали, и он…

— Я знаю, на что он способен, потому что это я воспитал его, Салисьо. Воспитал королём.

— Но теперь будущий король я.

Донмигель вздохнул, улыбнулся ему, поманил к себе. Гарсиласо сел на стол рядом с канцлером, его тут же обняли за плечо. Если бы кто-то увидел их… Гарсиласо терялся, какое наказание бы последовало за столько нарушений тексиса.

— Ты, мой принц, ты. Но этот грустный нос заставляет меня страдать.

Гарсиласо хихикнул, Донмигель показал пример, повыше поднимая голову с горделивым носом. Конечно, носу Гарсиласо было далеко до канцлерского, но он честно повторил. Донмигель тут же сложил пальцы, и на противоположной от окна стене, среди солнечных зайчиков, заплясал человечек. Театр теней был тайной канцлера и младшего принца, ведь за подобные запрещённые Церковью игры полагалась смертная казнь. Но Донмигель никогда не складывал тени Отверженного, его пальцы создавали только тени животных и забавных человечков. Он делал это так ловко и искусно, что сколько Гарсиласо не пытался повторить, у него получалось только самое простое, и то весьма неуклюже. Тени же Донмигеля будто жили своей жизнью, это завораживало.

Человечек вдоволь набегался за солнечными зайчиками, не поймал ни одного и пропал.

— Донмигель? А куда вы едете?

Канцлер надел шляпу.

— На прогулку с твоей тётушкой. Донья Хенрика пожелала узнать Эскарлоту, а какой проводник лучше меня? — Донмигель подмигнул Гарсиласо, спрыгнул со стола, оправил плащ. — Но я задержался.

— А можно мне с вами? — Гарсиласо последовал за Донмигелем к дверям кабинета. — Я тоже могу быть проводником!