Яд персидской сирени

— Да, я тебя спас. Лена тебя опознала, сказала, что ты не снимала кулон с синим камешком… Откуда он у тебя? Ты… взяла у Веры?

— Украла, ты хочешь сказать? Отец подарил нам на день рождения одинаковые кулоны с синим камешком, мы обе февральские. Тетя Тамара потом ему выговаривала… Мой остался дома, меня увезли в чем была, сказали, что консультация у доктора… дядя Витя увез. Я тебе рассказывала. Когда я увидела кулон у Веры, я пошла к ней, подумала, что мой должен быть тоже где-то… стала искать. Нашла в ее цацках. Она взяла мой кулон, представляешь? Могла отдать мне, а взяла себе. Она взяла себе папин подарок, она всегда ревновала меня…

Они помолчали.

— Что за следователь? — спросила Татка.

— Мальчишка, после студенческой скамьи. Дело несложное. Они отрабатывают версию с газом. Не бойся. Кстати, Люба… твоя секретарша, тоже вспомнила кулон. Забавно думать, от каких мелочей иногда зависит судьба человека. Наша секретарша, — он ухмыльнулся. — История такая. Запоминай. — Он наклонился к ней и еще понизил голос. — В тот вечер около одиннадцати пришел Володя, хотел обсудить какую-то сделку, принес документы. Я не в курсе. Вы накрывали в кухне на стол, ты и Татка. Потом ты зашла за мной, я уже лег. Сказала, что Володя хочет поговорить и что он пьян. Я поднялся и стал одеваться. Ты пошла вперед, я замешкался с костылем. Когда ты была у кухонной двери, в кухне раздался взрыв и полыхнул огонь. Я не знаю, что там произошло… Тебя зацепило выбитой кухонной дверью, ты упала. Я бросился к тебе, стал тащить. Платье на тебе горело, я сбивал его руками… ты была вся в крови, целая дорожка крови… Горело уже вовсю, треск, жар, из окон вылетали стекла…

Они снова помолчали.

— Я сильно обгорела? — спросила Татка.

— Лицо, руки… еще у тебя вывих плеча и сломаны ребра. Волосы отрастут. Брови, ресницы… тоже. Не суть. Возможно, останется шрам на правой щеке, но это убирается. Главное, ты жива.

— Это легенда? — спросила она после паузы. — Твоя история…

— Правильно. Это легенда. Наша история. Запомнила? — Он усмехнулся, взял ее руку.

— Зачем? — снова спросила она.

— Во-первых, дядя Витя. Они уже все решили, искать настоящего убийцу не будут. И еще… я видел, как она бросилась на тебя с ножом, а ты побежала в мою сторону. Я знаю, что Володя ночевал в ее спальне… в нашей спальне. Я знаю, что она собиралась снова сдать тебя в психушку, она сама сказала. Ты одна была мне рада, для других я был обузой. Если бы ты знала, как я ждал ночи! — Он усмехнулся, помолчал. — Мы были друзьями по несчастью. Понимаешь, я не знал тебя раньше, я воспринимал тебя с чистого листа, а их я прекрасно знал, но не узнавал и должен был верить всему, что они говорили. Я чувствовал фальшь во всем… Знаешь, у глухих, говорят, прекрасное зрение, а у слепых — слух. Так и я. Я стал чувствовал фальшь, я все время был настороже. Одна ты была искренна. Она не могла дотронуться до меня, не могла заставить себя, она была чужая… почему? Не знаю. Друг и соратник Володя не смотрел мне в глаза, глупо шутил и слишком суетился. Они были любовниками. Я помню их взгляды. Я был лишним. Девять месяцев в коме… они были уверены, что я не вернусь. Я чувствовал себя ничтожеством, человеком без имени, без памяти, абсолютно беспомощным… Человеком без будущего. Зависящим от них. Чужим. Я читал свою почту, фейсбук, и никого не узнавал. Не узнавал себя. Я видел там сильного, самоуверенного и жестокого человека и чувствовал, что стал другим. Это был не я. Нет памяти — нет человека. Я остался один. Только ты… с тобой мне было легко. Только с тобой, понимаешь? Я благодарен тебе… за все. — Он замолчал, не в силах справиться с волнением. Потом сказал: — Теперь понятно зачем? Я не мог спасти вас обеих. Я выбрал тебя.

— Я не смогу, Паша, я тоже другая… Неужели ты думаешь, что они не поймут?

— Сможешь. Теперь нас двое. Один за всех, все за одного. Не говори лишнего, ты пережила стресс, ты не пришла в себя. Помни, что короля играет свита…

— При чем тут король?

— Притом. Молчи, они сыграют все за тебя. Люба, Лена, даже следак… как ты сказала. Главное, не говорить лишнего. Они сами все скажут. Люди слышат только себя. Молчи. Ты Вера. Я играю твою свиту. Ты моя жена, ты Вера. Вы накрывали на стол, ты пошла за мной, и тут рвануло. Володя и Татка были в кухне, ты была в холле. Все. Дальше вступаю я. Поняла? Это решает все проблемы… мои и твои. С моей женой и с моим другом, а также с дядей Витей. Нам просто некуда деваться.

— Но я не убивала!

— Я тебе верю. Это уже не важно. Считай, что я не только спас тебе жизнь, я выпустил тебя на свободу. Ты свободна. То, что случилось, — случайность. А мы… мы просто воспользовались ситуацией. В чем нас можно обвинить? В корысти? Нет, потому что я и так хозяин компании и счетов. Почему был взрыв — пусть разбираются специалисты. Ты все запомнила?

— Запомнила. Ты все просчитал…

— Я программер, если помнишь, причем не самый плохой. Люблю просчитывать комбинации.

— Ты их ненавидел?

— Не знаю. Я чувствовал… даже не знаю, как сказать… что они чужие, что они на все способны.

— Ты боялся?